«Ага. Ну что, значит, не сожрут нашу Ляльку? Пусть идёт знакомиться», — постановила Марго.

«Спасибо, что разрешили», — съехидничала Элла в чат.

По её лицу поползла улыбка. Она наконец нашла то самое платье золушки, в котором была готова пойти к родителям Андрея. Она покрутилась перед зеркалом, взяла телефон и пару раз клацнула себя с нескольких ракурсов. Скинула в чат на всеобщий суд и, получив лайки от всех участников, выдохнула, переоделась и поспешила на работу.

Глава 39. Та ли она самая?

— Тебя никто не съест, — шепнул на ухо Андрей своей спутнице и добавил для ободрения: — Ты выглядишь сногсшибательно.

Элла задрожала, как осиновый лист, когда он нажал кнопку звонка у двери. Она действительно выглядела шикарно. Приложив к этому массу усилий, которыми пренебрегала в обычной жизни, ссылаясь на естественную красоту. Маникюр, макияж, причёска, за каким-то рожном педикюр и даже «счастливые» красные труселя. В ней в этот день было всё великолепно.

Дверь открыл полноватый мужчина невысокого роста с приятного цвета сединой и очень мягкой дружелюбной улыбкой. Не обращая внимания на Андрея, он сразу протянул обе руки к Элле и заключил её в свои мягкие объятия.

— Какая девочка к нам пожаловала! — сказал он, покрутив Эллу, словно в танце, вокруг своей оси и добавил: — Мать, гляди, с какой молодухой я обнимаюсь.

— Не пугай детей, старый ты пень! — высунулась из кухни пожилая дама. Её трудно было назвать словом женщина, потому что даже полотенце, которым она вытирала руки, держала как-то по-особенному.

Элла застыла, как белоснежная ледяная статуя, которая никак не хотела таять от жарких объятий возможного свёкра. Андрей осторожно протиснулся в дверной проём и пожав руку отцу, сунул матери огромный букет и мешок с провизией, которую предусмотрительно купил по заранее предоставленному списку.

— Ну, па-ап, ты мне так всех невест распугаешь, — сказал Андрей, помогая Элле снять верхнюю одежду.

— Ой, смотрите, какой гоголь, как будто они за ним толпами бегали. Поверьте мне, Эллочка, вам попался порядочный зануда, не то что я в молодости. Балагур, массовик-затейник, а этот, скукота да и только, — он махнул рукой на сына и, осторожно приобняв девушку за талию, повёл в гостиную.

— Смотрю, отец сегодня прям в ударе, — пробормотал Андрей, входя на кухню к матери.

— Да какой там! Он так переживает, чтобы всё прошло хорошо. Ты уж дай ему пообщаться вдоволь. Смотри, как распетушился, — поправив съехавшую на лоб курчавую седую прядь, сказал женщина и тут же вручила сыну два блюда из хрусталя, доверху наполненные салатами.

— Ух, зачем так много? Нас вроде четверо?

— Ты же знаешь отца. Всего должно быть много. Ничего, мы сможем потом ещё недельку доедать. Будем и вас вспоминать.

— М-да, мам, ну ты и загнула.

— Не мамкай, большой уже. Вон иди красавицу свою спасай, а то я за отца не ручаюсь.

В маленькой гостиной было еле протиснуться. В углу стояла большая натуральная ёлка, почти до потолка увешанная игрушками и усыпанная мишурой. Местами уже осыпалась, поэтому вокруг неё все проходили с особой осторожностью. Посреди стоял разложенный стол-книжка — громоздкий, неудобный, но полностью уставленный разного вида стряпнёй. К стене был придвинут диван, на котором выделили место для молодёжи. С приходом Андрея в гостиную стол решили отодвинуть подальше от дивана.

— Кто-то раздобрел на невесткиных харчах, — проговорил Пётр Егорыч, отец Андрея.

Элла густо покраснела, но не проронила ни слова, она только улыбалась. Стеснялась и смотрела в пол, как это ей советовала Василиса. Да, собственно, и вставить слова у неё особо не получалось. Пётр Егорыч оказался очень активным собеседником и уже успел многое поведать о предках Андрея.

Когда наконец-то все уселись, глава семейства поднял бокал шампанского. Он неспешно выпрямился, как гусар, поставил локоток вровень с плечом, готовился явно к длинной речи. Но вместо ожидаемого тоста за Рождество в очередной раз слащаво глянул на Эллу так, что она опустила глаза, как смиренная женщина востока, и крякнул:

— За милых дам! — сделал что-то наподобие щёлканья шпорами, получилось комично тапками, и опрокинул бокал до дна.

— Всё, ты его очаровала, — шепнул Андрей украдкой Элле на ушко, пока Людмила Фёдоровна просила отца закусить такое геройство.

Когда все немного утолили голод и шампанское создало более расслабленную обстановку, Пётр Егорыч перешёл к наступательным действиям.

— А когда свадьба? — спросил как ни в чём не бывало, смотря не на Андрея, а на Эллу сквозь толстую лупу очков.

На него же с другого конца стола глядели две пары ошарашенных глаз. Застывшие с приборами, как будто им сказали «морская фигура замри». Будущий свёкр, наверное, понял, что немного переборщил со спонтанностью вопроса, и начал потихоньку идти на попятную, но не отходить от сути вопроса:

— Ну, сынок, я понимаю, что ты завтра прям не побежишь в ЗАГС, но вы ведь, наверное, что-то уже надумали? Или вы ещё приглядываетесь друг к другу?

— Пап, давай мы как-то сами этот вопрос решим? — начал Андрей, первым отойдя от ступора, но не успел закончить свою мысль.

— Нас с матерью всё устраивает. Вы только заранее предупредите, чтобы мы на дачу не уехали. Мы, знаете ли, заядлые дачники. У Людочки там такие грядки. А помидоры — закачаешься, с кулак, — сказал Пётр Егорыч и двусмысленно выставил свой кулак, показывая его не столько Элле, а Андрею.

Как показалось Элле, этот жест явно относился не к помидорам. Андрей попытался отвлечь девушку разговорами о детстве и юношестве в надежде, что упёртый старик угомонился со сватовством.

Рассказ получился долгий и интересный, Элла наконец-то почувствовала, как её спина понемногу расслабилась и она внутренне начала отпускать ситуацию, разомлев в объятиях любимого. Ей было как-то спокойно.

— Отец, смотри, голубки никак не наворкуются, — шепнула Людмила Фёдоровна мужу и, тихонечко потянув за рукав, уволокла на кухню. Сославшись, что ей необходима помощь с чаем.

— Они у тебя всегда такие активные? — спросила Элла, когда они остались наедине, а в кухне так громко закипал чайник, что её шёпот вряд ли был слышен.

— У отца после моих тридцати восьми лет появилась навязчивая идея женить меня. Он воспитан ещё в тех традициях, когда были смотрины и за молодых в большей мере всё решали родители.

— Так это у нас … — Элла от испуга прижала ладонь ко рту, не закончив фразу.

— Да нет, вообще моя личная жизнь — это не их дело. Просто чтобы отец отстал и не женил меня с каждым столбом, я сказал, что в