И на второй день повторилась такая же картина, и на третий… Складывалась картина, что татары стараются не попадаться на глаза. Не пакость ли учинить хотят и до времени прячутся по ложбинам и оврагам? Однако же дозоры следов свежих не обнаружили. Когда даже небольшое войско — пусть сотня — пройдет, обязательно следы останутся: трава вытоптанная, навоз конский.

И еще: на третий день десятник Федор по прозвищу Кривоногий после доклада, помявшись, добавил:

— Лето — самое время купцам с обозами ходить, а на Муравском шляхе пыль старая, следов от колес нет. Куда купцы делись?

А ведь молодец Федька, узрел. Другие десятки про то молчали, а Федор остроглазый, заметил. Не каждый обоз с Муравского шляха в город заворачивал, некоторые мимо шли. За заботами князь внимания не обратил, что обозов заезжих на торгу не видно.

— Ступай, доложи Даниле, пусть завтра внимание обратит — встретятся ли обозы торговые.

Вроде мелочь, а для знающего человека деталь многозначащая. Противник, если к нападению готовится, обозы у себя задерживает, чтобы купцы раньше времени сведения противной стороне не передали. Маленький штришок, но из таких картина складывается.

В беспокойстве и напряженном ожидании прошло еще три дня. Одно радовало — успели урожай убрать, приступили к обмолоту. Еще бы несколько дней — и все зерно в амбаре будет.

Из Рязани вернулся посланный гонец. Он доложил князю, что поручение его выполнено, свиток передан лично в руки Олегу Ивановичу.

— Вот, князь Рязанский ответ отписал, а на словах — ничего.

Федор Иванович взял протянутый пергамент, осмотрел печать — цела ли? Не то, чтобы он дружиннику не верил, но порядок такой. Сломал сургучную печать со знакомой печаткой Олеговой и стал жадно читать.

Олег писал скупо, всего несколько строчек. О битве татар с Тимуром знает, но повода для беспокойства нет, татарам не до Руси сейчас.

Ох, мудрит Олег, скрывает что-то. Явно знает больше, чем написал. Ведь если татары разбиты, чего же они по Дикому полю вблизи наших границ шастают?

Настоятель монастырский предупреждение Федора Ивановича к сведению принял. Крестьяне монастырские урожай убрали ноне, уже обмолачивают. А готовое зерно иноки на подводах в амбары монастырские свозят. Запаслив и расчетлив, рачителен настоятель. Небось еще прошлогоднее зерно в амбаре хранит.

Хоть бы сегодня Никита Глебович вернулся. Интересно, Василий Дмитриевич тоже отпишется, как Олег Рязанский, или примет сообщение всерьез? А может, его беспокойство пустое? Пуганая ворона и куста боится. Вон уж сколько времени прошло после беседы с купцом, а ничего пока не произошло. Месяц-два продержаться бы, а как задождит, можно дух перевести, свободно вздохнуть. Татары только летом воюют.

Все его надежды рухнули утром следующего дня. Ничего не предвещало беды. Дозор малый ускакал в степь, крестьяне на току цепами обмолачивали снопы. Небо было ясное — ни облачка.

Князь сидел в трапезной, допивал узвар из яблок, как в комнату без стука ворвался дружинник.

— Княже, караульный со стены передать велел: дозор назад скачет, руками машет, сигнал подает.

Дозор просто так, с испугу, к Ельцу не вернется. Значит, татар обнаружили, и не одного человека, и не десяток.

Князь вскочил из-за стола, поспешно выбежал за дружинником из хором княжеских и поднялся на стену. Елец на высоком берегу реки стоит, да и городская стена добрых четыре сажени — видно далеко.

И в самом деле: дозор галопом летит, руками дружинники машут. А далеко за ними, на горизонте, едва заметно пока — облачко пыли. Так бывает, когда конница по степи идет и множество коней копытами пыль взбивают.

— Беги к Успенскому собору, скажи звонарю — пусть в колокол бьют, тревогу поднимают! А ты, — князь ткнул пальцем в грудь караульному, — в воинскую избу. Всем броню надеть и с оружием — на стены.

К князю подбежал старший караула.

— Княже, ворота запирать?

— А дозор как вернется, крестьяне, что на полях? Нет, погодить надо, пусть все, кто может, в город войдут. Но — смотри, головой отвечаешь, если проворонишь.

Князь спустился со стены, подошел к городским воротам. По мосту дробно простучали копыта, влетел дозор. Десятник, увидев князя, натянул поводья и соскочил, едва лошадь замедлила ход.

— Княже, беда! Мы татар обнаружили, много, тысячи две! Похоже, передовой дозор. Сюда идут!

Сердце у князя забилось неровно, кольнуло. Если передовой дозор в две тысячи сабель, то какова же численность самого войска?! Ой, беда на Русь пришла!

— Запирайте ворота. Те, что к Ворголу и Талице, пока пусть будут открыты. Вон крестьяне бегут.

Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Вскоре к нему присоединился монастырский колокол, только звук у него был повыше тоном, более звонкий. Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг пришел!

А к стенам уже дружина княжеская бежала — со щитами и копьями, с луками за плечами да саблями на поясе. На голове — шлемы блестят, одеты в кольчуги. Пора и князю одеваться как воину.

Князь вернулся в дом, прошел в оружейную комнату. Старый Панфил помог облачиться в кольчугу, застегнуть ремни на наручах и поножах, опоясаться саблей; щит протянул. Щит — круглый, небольшой — князь не взял: только мешать будет. Не врукопашную же он собрался. Пусть враг сначала стены одолеет.

В душе князя зрела ненависть к приближающемуся врагу. Кто этот враг, еще неизвестно, но князь его уже ненавидел.

Живет мирно княжество, город. Люди хлеб убирают, скот пасут, детей рожают, с соседями в мире живут. И вдруг приходит черная сила, стремящаяся все это, созданное потом и трудом тысяч людей, разрушить, детей и стариков убить, женщин и мужчин взять в плен и продать, сделать рабами. Город разрушить, сжечь, обратить в прах. За что? Трудитесь, сами, своими руками создавайте изобилие. Так нет же, проще отобрать чужое, пограбить, поизмываться всласть. Не будет вам легкой добычи, супостаты, пока жив хоть один русский воин!

Князь прошел на городскую стену. Облако пыли значительно приблизилось; лучи солнца, попадая на доспехи и оружие, давали блики. Понемногу стали доноситься звуки: сначала мерный и тяжелый топот тысяч копыт, потом крики воинов, бряцанье оружия. В конной лаве стали различаться отдельные фигуры, потом — лица. Кто-то из остроглазых дружинников сказал:

— Татары! Вон бунчук татарский с конским хвостом — впереди.

Через какое-то время бунчук разглядели и другие.

Князь ничего не мог понять: по сообщению купца татары разбиты, Салахмир заверил, что нынешним летом татары в поход не собираются. А татары — вот они! Еще немного времени — и они окажутся под стенами.

Их и в самом деле было много — несколько тысяч. Точно!

У князя засосало под ложечкой. Что русичи, что татары всегда в походе пускали вперед дозор, а за ним — авангард, или передовой полк. Если передовой полк столь велик, то какова идущая за ним армия?