диктатурой, не пулеметами хлеб гнать из деревни в город, а доставлением необходимых деревне предметов: плугов, («Почему в Симонове лежат 700 плугов до сих пор и не отданы деревне?» – спрашивает кто-то из рабочих), ткани, сапог, железа, и тогда деревня даст хлеб, мясо, яйца. Германские приемы насилия над крестьянами потерпят крах и вызовут озлобление.

Неожиданно появляется автомобиль. В нем человек шесть красноармейцев, во главе с военным комиссаром замоскворецкого района. Комиссар берет слово. Несет от него вином, – явно хмельной человек, упитанный, сытый, на фуражке краснеется каинова печать. Комиссар-большевик силится доказать, что «передышка» необходима, нужен мир, войну надо было кончить. Говорит о расстрелах Керенским за 4 яблока солдата на фронте, говорит заплетающимся языком об интернациональном пролетариате, говорит о выступлении контр-революционеров, которых он отбил только что, о каком-то звоне колоколов, о выступлении попов и т. п. чушь. Нужно было видеть и это выступление комиссара-большевика, и негодование, презрение, насмешку и издевательство толпы, чтобы понять, почему его не захотели слушать, почему его со свистом и шиканьем проводили, когда он «отбывал» с митинга, почему так единодушно принята резолюция выступавших анархистов Вл. Бармаша и К. Ковалевича. Мы требуем: 1) разрыва с Германией, 2) удаления Мирбаха, 3) всеобщего вооружения, 4) единения всего лево-революционного фронта.

Взял слово рабочий и сказал: «Солдат на фронте расстреливали за 4 яблока, а вчера при мне в Тамбове расстреляли женщину за то, что у нее было 8 яиц и 4 фун. хлеба с собой. Местный тамбовский совет издал приказ расстреливать всякого, кто везет более 4-х фунтов хлеба», и замолчал. «Позор убийцам! – грянула толпа. – Где у них мир? Где свобода? Где хлеб? Одни погромы, расстрелы безоружных. Долой их, насильников, убийц!».

Слово взял старик, назвавшийся с.-р. «Я слышал здесь крик боли, призыв человека, я слышал негодование свободного народа и вот почему я поднял руку за резолюцию анархистов. Это говорили не демагоги, не обманщики народа, а люди, любящие народ и понимающие, в какую пропасть завели нас наши управители. Шлихтер с карательными отрядами отнимает хлеб у сибирских мужиков, а мужики жгут хлеб, и не дают насильникам. Каждый пуд хлеба стоит пятьсот рублей. Мирная делегация, ехавшая в Киев, реквизировала в Орле себе провизию, отъехала от Орла до ближайшей станции и шесть часов пьянствовала и объедалась в салон-вагонах, а сидевшие в товарных вагонах люди, милостиво прицепленных к поезду депутации, ожидали, наблюдая пьяную гульбу шатавшихся делегатов в рубашках, едва владевших ногами и языком. Они ехали заключать похабный мир с гетманом Скоропадским. Как же будут смотреть на нас и Скоропадские и Мирбахи? – с презрением и омерзением. Там все знают и все понимают. И вот почему нарушают всякие наши договоры и будут нарушать. Мы кричим, что это клочки бумаги, и там знают это и, не считаясь с мирными договорами, громят и грабят Россию. Стыдно и больно и за Россию, и за ее правителей». Указал оратор и на то, как у солдаток, мужья и сыновья которых находятся в плену, удержали часть пособия и вместо выдачи за 2 месяца выдали за 1 1/2, удержав за полмесяца в пользу «первомайских торжеств». Насупились лица, злоба, ненависть и жажда мести застыли на усталых лицах рабочих и женщин. Уже было поздно. Митинг закончился. Толпа в 500–600 человек стала расходиться вслед за ушедшими устроителями митинга.

7 Анархия, 14 мая 1918. № 58. С. 1.

8 Партия левых социалистов-революционеров. Документы и материалы. Том 2, часть 1. М., 2010. С. 72.

9 Анархия, 15 мая 1918. № 59. С. 1.

10 «Телеграммы с линий.

Петроград Ц. копии: Временному Правительству, Центральному Исполнительному Комитету Совета Солдатских и Рабочих Депутатов, Центральное Бюро Профессиональных Союзов. Москва: Викжель, Московские С. Р. и С. Д., по всей сети Российских ж. д., всем Главным Дорожным Комитетам, от Москвы до Курска, Нижнего, Мурома, Богородска, по кольцу Окружной, всем ЛЧ и ЛМ. Управление Курской Н.

Двенадцать часов. Все ожидания и надежды на мирное разрешение вопроса о прибавках наголодавшимся железнодорожникам исчерпались последней истекшей исторической минутой. Железнодорожники все, как один, хорошо понимают, что лишь продуктивная и планомерная деятельность железных дорог может укрепить завоеванную кровью свободу, и они в постоянном труде терпели и ждали месяцами экономического улучшения невозможно-трудного своего быта. Но напрасно: справедливые наши требования отвергнуты, очередные же задачи во весь рост встали перед нами. Разрешить эти задачи мы сможем лишь уничтожив занесенную над нами и нашими семействами беспощадную десницу голода. Во имя будущего свободы, во имя братства мы принуждены ныне мощно подать свой голос за прекращение разделения желѣзнодорожников на сынов и пасынков. Выступая в защиту наших требований, мы убеждены, что при желании, Правительство, поняв наше невозможно-трудное положение, могло бы найти выход для подачи нам помощи, не доводя нас до забастовки. Оно этого не сделало. Вина не наша. Мы много ждали. Выступая с протестом, мы твердо верим, что братья всех видов труда, окажут нам поддержку. Мы также верим, что наша администрация наконец поймет невозможность препятствования проведению забастовки, что она, как часть трудящихся, сознает свои задачи, а те из них, забастовка которым – нечто ужасное, не вызывая недоразумений, сочтут своим гражданским долгом уйти. Итак, брошенный вызов принят. С болью в сердце мы решительно выступаем за правое дело. Забастовка на Московско-Курской, Нижегородской, Муромской и Окружной ж. д. в 12 часов ночи 24/9 организованно началась.

За Председателя ЛН. Ковалевич

Главстач Кур. Садов

Секретарь Лизунов».

Воля и думы железнодорожника. 28 сентября 1917. № 45. С. 4

11 «Движение железнодорожников

Несуразная политика совнаркома насаждения жандармщины дает уже свои плоды.

Сначала на периферии, затем и в центрах начали вспыхивать разрозненные забастовки железнодорожников.

На станции «Люблино» М.-Курской ж.д. объявлена забастовка. Положение движения на этой дороге стало угрожающим. Возникли опасения, что забастовка и движение могут охватить весь узел.

Центральный орган этой дороги сильно озабочен ликвидацией забастовки.

Вчера члены дорожного совета: тт. Преображенский, Филиппов и Ковалевич явились в полдень на общее собрание служб.

Настроение масс приподнятое, лихорадочное, с очевидным сознанием начатой борьбы.

До их прихода была собранием принята резолюция забастовку продолжать, причем выставлены требования о прекращении расстрелов и арестов рабочих, свободной закупке хлеба и провозе его.

Прибывшая делегация со станции «Серпухов» заявила о готовящейся и там забастовке.

Тов. Ковалевич взял слово и в короткой речи указал, что протесты против неправильных действий – одно, неорганизованная и подогреваемая черносотенным элементом забастовка – другое.

Протестовать нужно, отмены вредных декретов требовать нужно, но бастовать в то время, когда за спиной стоит немецкая