уже указывал, также зачастую сомнительно. Составитель комментариев в издании 1989 года полковник КГБ Алексей Велидов местами вносит еще большую путаницу. И самое главное: где показания «провокатора № 1» среди анархистов подполья, Петра Шестеркина? Их там нет. После того, как он дал обширные показания на анархистов подполья, Шестеркин еще долгие годы служил в «органах», дожив до 60-х годов прошлого века.

За те три с половиной месяца, после возвращения в Москву и до своей гибели, Казимир Ковалевич успел сделать многое. Возглавляемая им литературная группа анархистов подполья выпустила два номера газеты и пять листовок. Кроме того, на Ковалевиче лежали общеорганизационные и финансовые обязанности. Организация росла, направляя своих активистов в другие города. И все это в условиях беспрецедентного прессинга со стороны Лубянки, после того как несколько человек из боевой группы организации анархистов подполья взорвали 25 сентября 1919 года московский горком партии большевиков. Повальные обыски и аресты среди легальных анархистов становились в те дни обычным делом. Были ли Ковалевич, его соратники, их революционная борьба обречены? Мы не может этого утверждать, разделенные с ними столетием, за которое горизонт свободного и справедливого общества стал только дальше. Тем более страстный голос Казимира Ковалевича против диктатуры, против смертной казни, за вольный труд должен быть услышан нашими современниками.

В марте 1918 г. К. Ковалевич закончил одну из своих статей такими словами: «Наступает вторая весна революции. Многих и многих товарищей среди нас уже нет, – они погибли. Но, несмотря на это, мы крепко верим, что с расцветом пахучей вешней листвы снова вспыхнут святые огоньки революции. Трудящиеся поймут и осознают себя…». Этот оптимизм не может не вдохновлять.

Примечания

1 Анатолий Горелик. Первая бомба анархистов // «Рассвет», 21 сентября 1925. № 402. С. 2.

2 В. Худолей. Анархические течения накануне 1917 г. // Михаилу Бакунину. 1876–1926. Очерки истории анархического движения в России. М., 1926. С. 320.

3 В ноябре 1918 г. Сергей Васильевич Двумянцев оказался причастен к интересному эпизоду в связи с задержанием группы анархистов и левых эсеров, и в том числе М.Г. Никифоровой. В связи с предстоящей годовщиной Октябрьской революции, левые эсеры и анархисты планировали поддержать своих соратников, отправив делегацию в Тулу и далее до Курска. 6 ноября 1918 г. на Курском вокзале была задержана агитационная комиссия, которую избрали на основании решения Пленума Московского Железнодорожного Совета из представителей трех левых течений (по 3 человека от анархистов, коммунистов и левых эсеров) для выступления намитингах по случаю первой Октябрьской годовщины. Для проезда комиссии было выделено два вагона: один по Курской, другой по Нижегородской железным дорогам. Среди задержанных были левые эсеры И.З. Залыгин, И.М. Красков, приятель Махно Н.Л. Стамо, Ш.И. Ерухимович, анархисты М.Г. Никифорова, Н.В. Васильев, большевик С.В. Двумянцев, а также случайно оказавшаяся с ними М.И. Шаева (сочувствующая ПЛСР). Шолом Ерухимович был делегирован Московским Комитетом левых эсеров для выступления на митинге в Курске. Краскова пригласил Стамо по предложению Залыгина (распорядителя поездки) для выступления в Туле, так как им не хватало агитаторов. Там же должна была выступить приглашенная анархистами Маруся Никифорова. Ожидая Залыгина в чайной 1-го класса, Ерухимович, по-видимому, продемонстрировал одному из агитаторов левоэсеровскую прокламацию. Увидевший мельком листовку Н.Г. Медведев (делегат 6-го Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов из Владимира) начал резкими высказываниями в адрес ПЛСР провоцировать Ерухимовича. Отвечая на обвинения Медведева в том, что «левые эсеры устроили в Петрограде заговор совместно с англо-французскими буржуями против Советской власти», Ерухимович заявил, что «Брестский мир следовало сорвать», так как он не дал большевикам ничего и они «сделали большую услугу германскому капитализму, заключив Брестский мирный договор». После попытки милиционера успокоить спорящих Ерухимович по настоянию Медведева был препровожден в железнодорожную ЧК. Туда же для разбирательства были вскоре доставлены анархист Никита Васильевич Васильев (у которого была изъята анархистская литература, в том числе сочинения П.А. Кропоткина и А.А. Карелина), Стамо, Никифорова и Шаева, не имевшие кроме удостоверений личности соответствующих мандатов для проезда в вагоне. Ерухимовичу инкриминировалась попытка антисоветской агитации. К нему на выручку вскоре явились члены железнодорожного Совета Двумянцев и Залыгин, который возмущался действиями ЧК, назвав ее «старорежимной охранкой». После разбирательства члены агитационной комиссии были отпущены 8 ноября, решения по делу не выносилось. Председатель отдела ЧК Московско-Курской, Нижегородской, Муромской и Окружной железной дороги Т.А. Ярошенко указал в протоколе на необходимость энергичного расследования против Васильева, Стамо и Залыгина, подозревая их в антисоветской агитации. Характерно, что найденная среди принадлежавших им анархистских и левоэсеровских агитационных материалов коммунистическая литература рассматривалась как маскировка их поездки (ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-38598. Л. 52–56). «Проживающая в гор. Москве, Кудринская площадь, д. № 1, кв. 20» Мария Григорьевна Никифорова, анархистка-коммунистка, из граждан г. Екатеринослава, «лета отказалась указывать» и «показала, что она была пригашена партией анархистов для выступления на митингах в гор. Туле. При ней брошюры анархического характера. Более показать ничего не может». Подписывать протокол допроса Никифорова отказалась.

4 Анархия, 1 июня 1918. № 74. С. 4.

5 Там же, 10 мая 1918. № 55. С. 3.

6 Там же, 18 мая 1918. № 62. С. 3. Текст статьи:

Анархистское движение в Москве

Площадь у Донского монастыря.

Идет митинг анархистов. Рабочие, женщины, дети, подростки, там и тут интеллигенты, вдали стоят два попа.

Говорит один оратор анархист, его сменяет другой. Оба говорят о тех лжи и обмане, которыми нас окутало современное «социалистическое» государство, о том тупике, в который завели трудовой народ большевики, о бесправии, расстрелах, насилиях, уничтожении всяких свобод. Наступило царство чиновничьего социализма, произвола и хамства. Ораторы указывают на результаты «передышки» большевиков, на измену и предательство Финляндии, на захват немцами Крыма, поход их на Кавказ, отнятие у нас черноморского флота. А что сделано внутри России? Ничего. С проведением социализации земли борются, разработка лесных и др. богатств ведется по указке чиновников, самодеятельность в массах не только не возбуждается, а гасится там, где она проявляется. То же и на жел. дорогах, на заводах, фабриках. Всюду стараются насадить хорошо оплачиваемых комиссаров чиновников, уничтожают самоуправление трудящихся. Жилищный вопрос в городах не решен. Рабочие по-прежнему ютятся в подвалах, особняки пустуют. Народ голодает, а в ресторанах богатые едят по-прежнему, как хотят и что хотят. Народ раздет, а власти развешивают по всему городу материю для своего удовольствия. Надвигается гроза, и единственный выход это взяться всем за оружие, всем потребовать разрыва с Германией, изгнания графа Мирбаха из России и объединиться всему лево-революционному фронту. Социальная революция должна дать право на жизнь каждому. Не должно быть безработных, не должно быть бездомных, раздетых, голодных. Не