работы группу латышей приблизительно 18 человек, потом было подобрано человек 6–7 русских, но средств не было, и вот через Соболева были взяты у одной группы средства в размере 300 тыс. рублей.

Итак, публика сговорилась, подбор сделали, средства достали и, веря в свои силы, двинулись в путь, разбившись на две группы.

Начало сделано. Ковалевич, опоздав на поезд, остался в Харькове. При наступлении Деникина на Харьков ему удалось выехать совместно с еще одним человеком и со мной. По приезде в Москву оказалось, что публика еще не приехала. Но Ковалевич не унывал, он начал подыскивать квартиры, завязывать связи с рабочими и вскоре написал первую листовку – «Правда о махновщине», которую и отпечатал через посредство своего старого знакомого некоего М. (меньшевика) в размере 10 тыс. за 15 тыс. рублей»18.

Таким образом, по версии А. Тямина (назовем ее «Версия № 1») Ковалевич приехал из России на Украину в Харьков не позднее середины июня (войска Добровольческой армии вошли в Харьков 24–25 июня по новому стилю), встретил там боевиков от Махно, они договорились дальше действовать в Москве, потом к ним присоединился Соболев и около 20 июня они выехали двумя группами в Москву. К этой версии много вопросов, особенно если сравнивать с остальными. Пока пара вопросов по мелочи: почему Тямин не называет третьего попутчика? Почему он называет Соболева Василием? Возможно ли в таком случае, что этот Василий Соболев, активист Петроградской федерации анархических групп в 1918 г. В. Соболев и загадочный организатор эксов 1918 г «В. Соболева» – одно и то же лицо?

Теперь очередь «Версии № 2». Ее автор – Виктор Белаш. Случай на станции Большой Токмак. Время действия – 15 июня 1919 года. Вот что Белаш пишет о Махно: «Он со своим отрядом вступил в Большой Токмак, где имел некоторый успех, как у населения, так и среди красного батальона.

Здесь он встретился с Марусей Никифоровой, к тому времени организовавшей группу в 60 человек террористов-анархистов, бывших в махновской контрразведке, отрядах Чередняка и Шубы. Она настоятельно просила выдать деньги на дело подполья, но Махно ей отказывал, они чуть не пострелялись, а под конец Махно выдал группе наруки 250 тыс. рублей.

Группа разделилась на три отряда и со станции Федоровка разъехалась в трех направлениях. Один в 20 человек во главе с Никифоровой уехал в Крым, откуда должен был проехать в Ростов и взорвать ставку Деникина; другой в 25 человек во главе с Ковалевичем, Соболевым и Глагзоном уехали в Харьков для освобождения арестованных махновцев, а в случае неудачи для взрыва Чрезвычайного Трибунала, и третий во главе с Черняком и Громовым выехали в Сибирь, для взрыва ставки Колчака»19. Эта версия наиболее популярна у современных авторов, хотя видно, что Белаш не очевидец описываемых событий. По Белашу в Большом Токмаке произошла лишь встреча Махно и Никифоровой, подробности их ругани у Алексея Чубенко, ближайшего сподвижника Махно в то время, уж он-то точно видел это своими глазами20. Чубенко больше никаких имен не упоминает, называя их как «30 террористов» и «люди Никифоровой».

И, наконец, «Версия № 3», явно не совпадающая с первыми двумя. Автор – Лев Задов, один из руководящих работников махновской контрразведки. Вот что пишет современный украинский исследователь махновского движения Ю.П. Кравец: «Свои показания Задов давал в ГПУ Украины в Харькове и уже отсюда в ноябре 1924 года в Москву на имя начальника Секретного отдела ОГПУ СССР Дерибаса «для сведения» была направлена выписка из его показаний по делу о взрыве в Леонтьевском переулке. (…) Вот правильный текст по заверенной копии, сохранившейся в агентурном деле (оригинал выписки, по-видимому, должен быть приобщен к архивному уголовному делу о взрыве): «… на ст. Токмак было устроено собрание инициативной группы, где было предложено КОВАЛЕВИЧЕМ Казимиром, приехавшим в то время из Москвы, ехать всей группой в Москву с целью совершения террористических актов в верхах красных руководителей, и почти единогласно порешили выехать в Москву и вообще на Север. На этом же собрании КОВАЛЕВИЧ сообщил, что в Москве ставится им же дело, т. е. ограбление какого-то совучреждения, где находилось 40 миллионов рублей. <…> в Москву уехали следующие лица: Ковалевич Казимир, Глагзон Яшка, Гречаник Мишка, Шестеркин Петр, Ляля, жена Шестеркина, Приходько Иван, Курбатов Николай, Федька Беленький, Тямин Мишка, Любка Черная. Тогда же с ними выехала Маруся Никифорова и еще ряд лиц, именующих себя анархистами, но не принадлежащих к нашей группе и имена которых я не знаю». В любом случае, в тот момент, когда Махно перестраивал оставшиеся у него силы для партизанской борьбы в тылу Деникина, группа его бойцов, в том числе из его контрразведки, ориентировавшаяся на М. Никифорову, отправилась для подпольной работы в Москву. Был ли К. Ковалевич среди них с самого начала или присоединился только в Харькове – доступные на сегодняшний день источники не дают ответить однозначно.

А в это время в Москве оставшиеся там анархисты подполья (группа в 20–30 человек) под руководством Льва Черного и Александра Шапиро вели деятельность не столь активную. Проводились собрания, про какие-либо их воззвания того времени ничего не известно. Видимо, не было денег напечатать листовки, а для экспроприаций не хватало опытных организаторов. С приездом людей с Украины дело пошло. После нескольких экспроприаций (потеряв при этом одного убитого товарища) удалось напечатать несколько листовок и выпустить первый номер газеты под названием «Анархия». Да, люди рисковали жизнью ради выпуска листовок. На первом номере «Анархии» стоит дата выпуска: 29 сентября 1919 года. По воспоминаниям Александра Шапиро номер был выпущен на квартире Льва Черного. Газета подпольная: все материалы анонимные. Через какое-то время Лев Черный вышел из организации по принципиальным соображениям, продолжая при этом полемизировать с Ковалевичем о методах борьбы за революцию. Ковалевич остается во главе литературной группы анархистов подполья, в таких воззваниях как «Где выход?» сразу узнается его авторский стиль. Понятно, что «Декларация анархистов подполья» это плод коллективного обсуждения. Вскоре после выхода второго номера «Анархии» в подпольной типографии на даче в Красково в конце октября, организация подверглась серии ударов со стороны ВЧК. Многие из ее активистов погибли или в засадах, как Ковалевич и Соболев, или как семеро анархистов на даче в Красково, которые взорвали себя, чтобы не сдаться большевистским палачам. Из показаний арестованных анархистов подполья чекисты составили целую главу в выпущенной в 1920 году «Красной книги ВЧК». Книга издана безобразно: как правило, никаких дат описываемых событий, даты под показаниями также приводятся не часто. Местами создается впечатление, что порядок показаний нарушен. Их авторство, как я