Катя, но тут же исправилась. — По крайней мере, стараюсь.

— Тогда пообещай, что на следующей неделе сходишь со мной к маме познакомиться.

Катя задохнулась от растерянности, думая, что с мамами женихи знакомят невест. Настоящих, красивых, воздушных, пахнущих одеколонной свежестью. Знакомство с мамой — это почти сватовство.

— Сережа, я…

Сергей засмеялся и вскочил в кабину:

— Буду считать, что ты согласна.

* * *

Полуторка, на которой ехала Лариса, шла в середине длинной колонны.

Позади себя Лариса могла видеть другую машину, за рулём которой сидел пожилой широконосый шофер с хмурым лицом. Когда его машина притормозила на спуске, шофёр резко крутанул руль, и его лицо стало совсем мрачным. Лариса решила, что носатый шофёр, наверное, не очень добрый. То ли дело шофёр их машины, по имени Андрей, в конце пути пообещавший макароны с мясом.

Интересно, дадут ли к макаронам чаю? И хорошо бы с сахаром. При одной только мысли о сахаре во рту стало сладко.

Лариса поёжилась, потому что в кузове с каждой минутой становилось всё холоднее и холоднее.

Справа и слева рядом с ними тоже ехали машины. Издалека они казались маленькими жучками, случайно затерявшимися на ледяном поле.

Машины ехали снежной колеёй, и ветер вздымал за ними пургу, засыпавшую проложенный путь. Рядом, по обочинам, надсадно гудели трактора. Выплёвывая из трубы чёрный дым, они тяжело волочили за собой плуги, которые ножами отваливали на сторону пласты снега. В сугробе, тюкнувшись носом, стояла заметённая снегом тёмная «эмка», и все машины объезжали её, одним колесом выбиваясь из ровной колеи.

В лицо дул ледяной ветер, а глаза слепило от белизны. В проблесках солнца сверкал снег, сверкала вьюга, сверкали ледяные торосы с остатками вмёрзших автомобилей, разбитых при бомбёжке.

Вдали по встречной дороге в Ленинград бежали машины, похожие на гружёные лодки из-за того, что Ларисе был виден только кузов, вздымающийся над снежным валом.

Несколько раз их полуторка так опасно наклонялась, что Лариса с Айгуль непроизвольно хватались друг за друга. Тогда Лариса представляла, что они сейчас выкатятся, словно горох из стручка, и останутся лежать на обочине двумя тёмными комочками по имени Лариса и Айгуль. Скоро Лариса совсем закоченела и уже не могла шевелиться, удивлялась, как не превращаются в сосульки регулировщики, стоящие вдоль пути. В белых маскировочных халатах, с винтовкой за плечами, они держали в руках по два флажка — красный и белый.

Красный — опасность, белый — путь свободен.

Немного вдалеке от дороги возвышались большие палатки. Наверное, там жили регулировщики. Чуть погодя Лариса увидела стенку, сложенную из снежных кирпичей: оттуда торчали дула зениток, направленные в небо.

Откуда взялись самолёты, Лариса не заметила, но зенитки вдруг с грохотом выбросили из жерл огненные факелы и стали гулко и часто стрелять, подрагивая стволами от выстрелов. Лариса крепко стиснула губы и широко открыла глаза, не в силах отвести взгляд от мелькающих в небе самолётных тушек.

Где-то впереди гремело, ухало и клокотало. Их полуторка дёрнулась и прибавила ход.

Лицо шофёра в задней машине стало напряжённым, как у штангиста, который поднимает непомерный груз.

Набравшую ход машину кидало из стороны в сторону. Кузов раскачивался, в глазах всё мелькало и сливалось в сплошную белую круговерть, конца которой не было видно.

* * *

Раскинув руки в стороны, Марина Александровна прижала к себе детей, сидящих вблизи, и нашла взглядом лицо сына. Распахнув глаза, Юрик смотрел вперёд себя в полном оцепенении. Никто из детей не кричал, не плакал, не звал на помощь. Блокада приучила детей молчать.

Если бы она могла спрятать всех, закрыть, заслонить своим телом, не чувствуя ни боли, ни страха…

— Господи, если Ты есть, Господи!

На какой-то момент машина замерла, и сердце Марины Александровны тоже оборвалось. В глазах потемнело, но слова, звучащие глубоко внутри, вытягивали её наружу:

— Господи, если Ты есть, Господи!

Взрывной волной полуторку сильно качнуло, и она остановилась. Откуда-то сбоку, из-за борта появилась голова шофёра. Метнув быстрый взгляд на Марину Александровну, он откинул борт и показал рукой на белевшую вдали палатку:

— Бегите с детьми туда. Мне взрывом колесо распороло.

Быстро сориентировавшись, Марина Александровна скомандовала:

— Дети, слезаем! По одному, без паники.

Объезжая их полуторку, прямо под взрывы ехали другие машины.

Лариса увидела, как шофёр задней машины высунулся из окна и что-то прокричал Андрею.

Тот махнул в ответ рукой:

— Езжайте, справлюсь.

Одного за другим Андрей стал ссаживать детей на землю. Стоя в кузове, Марина Александровна передавала их ему из рук в руки.

Быстро, быстро, ещё быстрее.

Лариса взлетела в воздух и тут же очутилась ногами в сугробе.

Сверху, чуть ли не на её голову, приземлилась Айгуль. Следом Юрик, затем Олежка и Лена.

Последней спрыгнула Марина Александровна. Дети облепили её, как цыплята.

Марина Александровна бегло посчитала их по головам:

— Все могут идти сами?

Её слова потонули в шуме и грохоте, который внезапно сменился затишьем, сквозь которое слышались одиночные залпы зениток.

Шофёр Андрей посмотрел на небо, и его лицо посветлело:

— Отбой воздушной тревоги. Идите в палатку, грейтесь. Я сменю колесо и скоро приду за вами.

Лариса шла, спотыкаясь на каждом шагу, потому что замёрзшие ноги почти не сгибались, а просторные валенки сваливались. Чтобы дойти до палатки, требовалось одолеть высокий снежный вал на обочине, и все дети усталыми черепашками карабкались через него, а Марина Александровна подталкивала сзади:

— Идите, миленькие, постарайтесь сами.

Немного в стороне Лариса увидела зияющую полынью размером с пруд, в которой плавал клетчатый платок женщины, стоявшей впереди них в очереди на эвакуацию. Около полыньи стояли люди и молча смотрели на тёмную воду, из которой на поверхность поднимались белые пузыри.

Маленькая Айгуль, которая тащилась рядом с Ларисой, вдруг опустилась на снег и стала хватать ртом воздух.

— Айгуль, вставай, вон палатка, недалеко.

Лариса обняла Айгуль за плечи и потянула вверх. Марина Александровна перехватила Айгуль, а Игорька взяла на руки девушка в овчинном полушубке и с санитарной сумкой на боку. Она самая первая стояла у проруби.

Повернувшись к людям, она скомандовала:

— Помогайте детям! Ведите их ко мне в пункт.

Перед глазами Ларисы замелькали ватники, полушубки, валенки. Маленьких несли. Большие шли сами. Уже подойдя к двери палатки, Лариса вдруг увидела, что у неё в руках нет вещевого мешка с Наташиным альбомом. Обмерев от ужаса, она оглянулась назад, пытаясь отыскать свою пропажу на белом льду, по которому вилась позёмка.

* * *

Гайки на колесе заклинило, а пальцы примерзали к холодному металлу. Встав на колени, Андрей бил