Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пальцы волхва дрогнули, он со скрежетом поскреб затылок,довольно хрюкнул и снова убрал руку, скотина.
Ладно, проползло в засыпающем мозгу, подождем, как ты будешьвести себя ночью….
Проснулась она, чувствуя себя посвежевшей, открыла глаза,взгляд уперся в стену прямо перед носом. Начала поворачиваться и поняла, что спала,заботливо укрытая подоткнутым со всех сторон одеялом, на кровати.
Олег на той стороне комнаты смотрит в единственное окошко,руки его сами по себе затягивают веревку на горлышке уже собранного дорожногомешка.
Барвинок воскликнула возмущенно:
– Ты меня обманул!
Он обернулся, смерил ее оценивающим взглядом.
– О чем ты?
– Ты перенес меня беззащитную и сонную к себе впостель! И что?
Он ответил хладнокровно:
– А ничего.
– Где спал ты?
Он поморщился.
– Это не важно. Важнее то, что сейчас ухожу. Считай,что я тебе сказал «до свидания», когда ты спала.
Она ахнула, проследив за его взглядом и обнаружив, что сидитс опущенным до пояса одеялом. Жар прилил к лицу, он подняла одеяло доподбородка, хотелось закрыться вообще с головой, но такое слишком, она жехрабрая и самостоятельная женщина, сумела переломить себя и в свою очередьуставилась на него с суровым возмущением.
– Как… как ты мне это сказал?
– Издали, – ответил он. – Я осторожный. Чтобне укусила спросонья.
– Гад!
Он хмыкнул и повернулся к выходу.
– Будь здорова, красотка.
Дверь за ним закрылась, Барвинок перевела дыхание инесколько мгновений сидела неподвижно, сотрясаемая только бешено стучащимсердцем.
Первое, она заснула моментально, а он перенес ее на своюпостель. А не спорил насчет кому где спать, потому что видел, как она измучена,хоть и храбрится. Заранее все просчитал и не тратил усилий на бесполезныеспоры, на которые она так рассчитывала.
Второе: он не воспользовался ее беспомощным состоянием, чтодолжно бы радовать, но почему-то не радует. Сейчас даже трудно сказать, почемунет радости, ведь наверняка помучился соблазнами, у нее очень хорошее тело, оназнает, а мышцы покрыты нежным женским жирком. Тонким, но достаточным, чтобывыглядеть очень соблазнительно.
Третье… она не могла с ходу сказать, что именно третье, хотянаверняка есть и четвертое, и пятое, у нее к нему больший список обид, но надоспешить…
Харчевня внизу почти пуста с утра, волхв перед дальнейдорогой трудится над большим жареным гусем, жрет его, как кабан сочные желуди,ничуть не озаботившись подождать ее. Впрочем, она сейчас не женщина и даже неспутник, так что ладно, простим невежду.
Она приняла как можно более независимый вид и гордо прошлачерез зал к столу.
Олег поднял голову, она сказала мимо:
– Доброе утро!
– И тебе, – буркнул он. – Еще раз.
– Как спалось?
– Прекрасно, – сообщил он. – Ешь, рыбавеликолепная, а мясо чуть пережарили.
– Ничего лишнего не снилось?
– Нет, – ответил он коротко.
Она спросила наконец с запинкой:
– Я спала так крепко… ничего не произошло?
Он пожал плечами, проглотил кус мяса и ответил хриплымголосом:
– Ты насчет ночного нечто?
– Ну… да, – ответила она, хотя как раз про ночногогостя и забыла вовсе, озабоченная, как всякая нормальная женщина, взаимоотношениямис мужчинами больше, чем с чудовищами и призраками.
Олег снова долго прожевывал, даже запил глотком вина,наконец ответил равнодушно:
– Ничего интересно. Да, приходил. Даже приходили.
Она вздрогнула, это нечто могло и ее цапнуть, решив, чтосамое важное лежит в постели, а неважное – на полу.
– И… что?
– Ешь молча, – сказал он раздраженно. – Яиз-за тебя полз, как черепаха! Давно бы уже на месте был. Теперь надонаверстывать.
Она умолкла и поспешно глотала мясо, почти не прожевывая,страшась, что в самом деле оставит здесь, как надеется, и уйдет. Бунтовать ивыказывать неповиновение женщина должна все-таки в определенных рамках, которыемужчины соглашаются терпеть, но если палку перегнуть, все бросают и уходят загоризонт.
– А кто приходил? – спросила она после точнорассчитанной паузы.
Он в самом деле уже то ли остыл, то ли забыл про наказмолчать в тряпочку, отмахнулся.
– Тебе неинтересно.
Она сказала с внезапным подозрением:
– Ах, это была женщина?.. С крыльями?.. Говорят, естьсуккубы. Спят с мужчинами и пьют их кровь…
Он промычал с набитым ртом:
– Враки.
– Что враки? Что с крыльями?
– Что пьют кровь. Ничего не пьют… кровь. Что за брехня?Зачем им кровь? Не вампиры же…
Она задержала дыхание, сердце колотится, как бешеное, чтоона за дура, нужно было сразу лечь с ним, тогда бы никакая суккубина…
– Но все равно, – сказала она фальшивымголосом, – ты берегись. Чем-то же опасные?
Он пробормотал:
– Кому как. Ты ешь-ешь. У тебя будет чем платить? А томогу оставить пару монет.
– Не беспокойся, – отрезала она решительно. –Могу и за тебя заплатить. Хочешь? А вообще-то за красивую женщину всегдамужчины платят.
– Гм, – пробормотал он, – но некоторыетребуют потом расплачиваться. Уже… гм… слыхал и даже слыхивал.
Она ощутила, как ее щеки залил жаркий румянец. Дура,расхвасталась, вот сейчас надо признаваться, что либо дура и жизни не знает,сидела себе в золотой клетке и чирикала, либо побывавшая в мужских рукахбессчетное количество раз и уже знающая, что и почем.
Олег искоса посматривал, как она опустила голову илихорадочно придумывает ответ, но так и не сумела, любой ведет к пропасти, итогда он, сжалившись, поинтересовался:
– Компот из вишен будешь? Тут здорово варят… Даже незнаю, какие травки добавляют, но вкусно…
Она торопливо отозвалась:
– Да-да, закажи!..
В голосе ее была жаркая благодарность, что вот сам же испас, Олег заботливо налил ей, а то у нее и пальцы дрожат, и сама глаз поднятьне смеет.
В корчме постепенно появлялись посетители, некоторыезаспанные, раздраженные, с одутловатыми лицами и мешками под глазами. По другимв первую очередь видно, что после вчерашней пьянки мучаются головной болью, навсех зыркают злобно.