Под конец года музыкальные награды и премии посыпались на группу как из рога изобилия. The Game получил номинацию на «Грэмми» как «лучшая продюсерская работа», а «Another One Bites The Dust» — как «лучшая рок-песня». «Crazy Little Thing Called Love» и «Another One Bites The Dust» одновременно оказались в ТОП-5 самых продаваемых синглов года в Америке — редкий и невероятный успех, особенно для британской группы. В конце года, когда группа завершила тур по Японии, наступил подходящий момент для подведения промежуточных итогов. Итак, группа продала больше сорока пяти миллионов альбомов и больше двадцати пяти миллионов синглов. Они попали в Книгу рекордов Гиннеса как самые высокооплачиваемые директора компании. Они стояли на вершине рок-Олимпа. Куда же им предстояло двинуться дальше?

Queen уже покорили все континенты, кроме разве что Антарктиды, и только Южная Америка ждала своего часа. Группа пользовалась невероятным успехом в Аргентине и Бразилии, где пластинки расходились «платиновыми» тиражами, и ложные слухи о том, что они вот-вот приедут, ходили в южноамериканских рок-кругах уже долгие годы. Латиноамериканский континент прежде уже посещали Earth, Wind & Fire, но артисты калибра Queen дотуда пока не доезжали. Конечно, группа потребовала от организаторов турне дотошного выполнения всех своих условий относительно площадок и размещения. К счастью, благодаря футболу, имеющему в Бразилии и Аргентине статус полуофициальной религии, в огромных стадионах недостатка не наблюдалось и Queen было где развернуться. Шел 1981 год, Фредди исполнилось тридцать пять, и если чемпионат мира по футболу был самым популярным зрелищем в спорте, то шоу Queen не имели себе равных в рок-музыке.

Организацией тура Queen занимались лучшие аргентинские профессионалы. Главным промоутером назначили Хосе Роту, влиятельный бизнесмен Альфредо Капалбо лично договаривался с владельцами крупнейших стадионов страны (на некоторых из них прошли матчи недавнего чемпионата мира). Группа осталась в восторге, узнав, на площадках какой вместимости предстоит выступить.

В конце концов, сам Брайан сказал мне однажды: «Концерт Queen — это все равно что футбольный матч, в котором есть только победители».

Незадолго до начала гастролей в Южной Америке Фредди вместе с Питером Фристоуном прибыл в Нью-Йорк, чтобы закончить дела, связанные с приобретением квартиры на Манхэттене. Эта необходимость давно назрела: выкладывать на тысяче долларов за ночь в шикарных отелях, где Фредди мог зависнуть на три месяца, было слишком эксцентрично даже для него. Приобретенные Фредди прекрасные апартаменты на сорок третьем этаже отличались захватывающим видом на нью-йоркские небоскребы.

— Помню, как Фредди восхитило пиротехническое шоу, устроенное в честь столетия Бруклинского моста, — вспоминал Питер Фристоун. — Мы смотрели его параллельно с балкона и по телевизору. Раньше квартира принадлежала то ли сенатору, то ли конгрессмену по фамилии Грей. Фредди купил ее у вдовы политика. Все комнаты были выдержаны в серых тонах — все четыре спальни, все пять ванных. Тех же оттенков, что и дорогие костюмы бизнесменов и политиков. Разве что в столовой Греи позволили себе немного вольности в виде серебряных полосок. Хотя Фредди больше всего на свете любил все переделывать и перестраивать, эту квартиру он оставил в исходном виде.

В то время как Фредди улаживал дела с американской недвижимостью, больше сорока тонн сценического оборудования уже начали путь из Соединенных Штатов в Рио-де-Жанейро. Им предстояло обеспечить техническую поддержку шоу Queen, которые стали называть историческими еще до того, как они состоялись. Еще двадцать тонн отправили из Токио в Буэнос-Айрес (самый протяженный регулярный авиарейс из города в город).

Когда группа прибыла в Буэнос-Айрес 24 февраля 1981 года, стояла 30-градусная жара. Только тут музыканты поняли, как мало они все еще знают о масштабах своей славы. Им случалось видеть вокруг себя истерию — например, в Японии в 1974-м, — но темпераментные латиноамериканцы даже японцев оставили далеко позади. Тур Queen воспринимался в Аргентине как событие государственного значения. Пресса только и писала, что о предстоящих гастролях. В результате еще за несколько дней до первого концерта тысячи и десятки тысяч поклонников Queen стали стекаться в аргентинскую столицу. Большая их часть сочла за лучшее подловить музыкантов прямо в аэропорту, где образовалась многотысячная толпа с лозунгами и транспарантами. У трапа Queen встречала присланная президентом делегация и внушительный полицейский эскорт. Их прилет и торжественная встреча транслировались в прямом эфире по государственному ТВ. Даже Фредди несколько опешил.

— Мы онемели, едва сойдя с трапа и зайдя в здание аэропорта, — сказал он. — Вместо объявления рейсов и прочей информации они включили наши песни.

Аргентинская журналистка Марсела Делоренци, в то время — пятнадцатилетняя фанатка Queen, вспоминает концерты группы в Аргентине как «первое заслуживающее упоминания рок-событие в нашей стране».

— Казалось, происходит революция, — рассказывает она. — В прессе, на радио, на телевидении еще за несколько месяцев до приезда Queen не осталось других тем, кроме их предстоящих концертов. После их тура наши рок-артисты уже не могли играть по-старому. Queen показали нам такой звук, свет и драйв, что все, что мы знали раньше, вдруг показалось донельзя жалким. Рок-история Аргентины теперь делится на два периода — до концертов Queen и после. И если бы только Аргентины! Тысячи людей ехали из Чили, Уругвая, Парагвая и Боливии, только чтобы попасть на Queen. До сих пор прекрасно помню даты их концертов в Буэнос-Айресе — 28 февраля, 1 марта и 9 марта.

Встреча Марселы с Фредди, ее идолом, навсегда изменила ее жизнь. Даже сегодня в ее голосе звучат слезы, когда она рассказывает об этом.

— В Буэнос-Айресе Фредди остановился в «Шератоне». Я, в огромной толпе поклонников, дожидалась его выхода из отеля. Через несколько часов начиналась их пресс-конференция на стадионе. Там тоже собралась огромная толпа, размахивающая приветственными транспарантами и распевавшая их песни.

— Я оделась во все бледно-голубое, — вспоминала Марсела, — и представьте мои чувства, когда в лобби отеля открылись створки лифта, и из них появился Фредди, одетый в точности такой же оттенок голубого. Его окружали охранники, но я уже не могла себя сдерживать — прорвав оцепление, бросилась ему на шею. Я успела не только обнять его, но и передать письмо, в котором писала, что я хотела бы встретиться с Фредериком Булсара — не Меркьюри. Я приложила свой адрес и телефон, но, естественно, ни секунды всерьез не надеялась, что он позвонит. Я упомянула его первую фамилию, потому что придумала себе Фредди, состоявшего из двух частей — хорошей и плохой, белой и черной. Под «Булсарой» имела в виду хорошую, конечно. Годы спустя я поняла, что не так уж и заблуждалась относительно него…