четверть часа назад они стреляли в нас. Пока мы с Бреннером распивали коньяк у костерка, четверо матросов попытались захватить Государя. Откуда-то у них взялось оружие – винтовки и наганы. Пытались выломать запертую дверь в каюту Его Величества, но не успели. Из своей каюты выскочили Каракоев и Лиховский, открыли огонь из револьверов и выбили бунтовщиков из трюма на палубу. Здесь их встретили огнем мы с Бреннером. Кочегара Коломийцева застрелили, трое других засели на камбузе. Тут подоспел к нам на помощь повар Харитонов с карабином. Впятером мы обложили сволочей, и они сдались. Царевны прятались в каютах.

Избитые бунтовщики признались, что оружие взяли из тайника, устроенного сатанистами в машинном отделении. В ящиках на угольном складе мы обнаружили еще и два пулемета максим с приличным запасом патронов. С кем собирался воевать Распутин? На наше счастье, пулеметы были в разобранном виде, и кочегары не смогли собрать их и привести в боевое положение. Капитан клялся и божился, что ничего не знал ни о тайнике, ни о заговоре. Мы не стали допрашивать с пристрастием милейшего Ивана Христофорыча: не та у него натура, чтобы возглавить бунт, а если он и догадывался о чем-то, Бог ему судья, а нам капитан еще нужен.

– И чего вы хотели добиться, сволочи? Убить Государя? Великих княжон? – свирепствовал Бреннер.

Бунтовщики канючили, что убивать не собирались. Зацепов агитировал их захватить судно, чтобы доставить Царя с дочерями в Иркутск и там сдать Сибирскому правительству за вознаграждение. Когда Зацепов исчез, испугались, что их может постичь та же участь. Но явно была у них и другая цель – ограбить Романовых. Они ведь понимали, что Семья везет драгоценности.

Бреннер учредил военно-полевой суд из нас четверых под своим председательством. Капитану Ивану Христофорычу было разрешено присутствовать на заседании, длившемся недолго. Минуты за три мы единогласно приговорили сволочей к смертной казни через расстрел.

Бедный Иван Христофорыч – на него жалко было смотреть:

– Господа, господа, да как же это? Они же просто … дураки …

– Дураки? А стрелять в дверь каюты Государя они не дураки? – бесился Бреннер. – Вы думаете, они к нему чайку попить постучались? А в нас стрелять?

– Да ведь и вы в них стреляли!

– Оставьте, капитан! Вы хорошо знаете, как было дело. Они бы нас всех в расход пустили, если бы взяли верх. А что бы они сделали с Их Высочествами – об этом и думать не хочется, – сказал Каракоев.

– Господи Боже! Так что же вы их прямо … застрелите?

Капитан Христофорыч смотрел на нас с детским недоверием, будто подозревал розыгрыш. Я видел, что мировая война и все эти революции прокатились как дальний гром за его жизненным горизонтом, и он совершенно не представлял себе, как это можно взять и убить живого человека. И уж совсем не мог поверить, что на это способны мы – неплохие, кажется, ребята, к которым он уже привык, с которыми здоровался каждый день за руку … Дражайший наш Иван Христофорыч! Хорошо же ему жилось тут в тихих заводях сибирских рек.

– Приговор должен утвердить Государь, – сказал Бреннер.

Он ушел и вернулся скоро – злой.

– Помиловал.

– Господи, благодарю тебя! Господи Боже! Да святится имя твое… – крестился Иван Христофорыч истово.

– Куда же их? Под замок? – сказал Лиховский с досадой.

– Нет. Государь повелел высадить их …

– Высадить?! – чуть не в один голос поразились мы.

– Они тут же донесут! – сказал Каракоев.

– …Высадить. – Бреннер усмехнулся. – А что, капитан, есть у нас по курсу какой-нибудь уютный необитаемый островок?

Высадить на необитаемый остров – это выход. И все-таки я предложил устроить экзекуцию сволочам. Выставив Христофорыча из салона, мы обсудили детали …

Приговоренных со связанными руками поставили на самый нос. Я предложил накрыть их одним куском брезента – моя неутолимая ненависть вдохновляла на изобретения. Брезент, кстати был тот самый, под которым мы недавно секретничали с Настей.

На верхнюю палубу, как на галерку, согнали остаток экипажа, в то время как мы внизу на баке вершили правосудие. Разумеется, ни Государя, ни Великих Княжон и никого из наших не было.

Бесформенная горка брезента жила, дышала, вздрагивала … Пугала своей нелепостью. Мы выстроились в шеренгу напротив живого брезента с карабинами. Я подумал запоздало, что же мы делаем? Грянет залп, Царевны и Государь решат, что мы ослушались приказа …

Бреннер огласил приговор:

– За вооруженный бунт на корабле и попытку покушения на убийство Государя Императора Николая Второго и его Августейших Дочерей военно-полевой суд в составе председателя капитана Бреннера, судий – ротмистра Каракоева, поручика Лиховского и мичмана Анненкова приговорил матросов Коровина, Битюгова и Устюгова к смертной казни через расстрел. Приговор привести в исполнение. Товьсь!

Мы вскинули карабины к плечу.

– Целься! Пли!

Мы подняли стволы и выстрелили в темное небо. Но брезентовая куча обмякла и распласталась на палубе.

– Какого черта? – удивился Бреннер.

Отбросили брезент – приговоренные лежали на палубе и смотрели на нас ошалело. У них просто подкосились ноги.

Бреннер провозгласил торжественно:

– Указ его Императорского Величества Самодержца Всероссийского. «Мы, Божиею поспешествующею милостию Николай Вторый, император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; царь Казанский и прочая, и прочая … Всемилостивейше повелеваем помиловать …»

Он сделал паузу и закончил:

– …Вставайте, сволочи. Смертная казнь заменяется ссылкой на необитаемый остров.

В полдень подошли к острову. Река в том месте была широка и катила мощно, так что с острова на берег вплавь не перебраться. Робинзонам оставили мешок с крупой, котелок и нож – один на всех. Государь еще повелел дать им топор, но этот приказ Бреннер не выполнил. С топором-то они еще плот себе соорудят, а вот с ножом – вряд ли. Все понимали, что долго робинзоны на острове не просидят, – тут все-таки не океан, кто-то да пройдет мимо и подберет. Но для безопасности Романовых и нескольких дней было бы достаточно. Через неделю нас уже не будет на «Святителе Николае». А где мы будем? Бог весть.

Робинзоны, понимая, что терять им больше нечего, метались у кромки воды и выкрикивали вслед уходящей шлюпке хамские частушки о Царице и Распутине:

Гришка и Сашка

Сидят за столом,

А царь Николашка

Побёг за вином.

После высадки бунтовщиков «Святитель Николай» подошел к какой-то пристани. Над дощатым причалом высился крутой косогор с селом и церковью. Государь пожелал посетить ее.

Лиховский, Каракоев, повар Харитонов и доктор Боткин остались сторожить судно. С Государем и Великими Княжнами в