я здорово отвык от того, что мужчина и женщина могут общаться на равных. И то, что являлось совершенно нормальным, меня коробило.

Месяцы в компании Лиссы так и не привили мне новую норму. Быть может, потому что это время мы провели фактически вдвоем? Поэтому я все еще не мыслил по тем стандартам, которые привычны Лиссе?

Но было и еще что-то.

Я не вполне понимал, почему я чувствую недовольство всякий раз, когда один из этих шестерых оказывается слишком близко к Лиссе. А та даже не пытается отстраниться! Как будто не понимает, как это выглядит со стороны…

Поймав себя на этой мысли, я задумался.

Со стороны это выглядит, как флирт. Эти парни — не атари, для них веятэ — точно такая же девушка, как любая другая. И они для нее — вполне обычные мужчины, с которыми можно флиртовать, завязать отношения, разделить постель. И чем я недоволен? Лисса — свободная девушка, она может сойтись с кем пожелает. Я ведь… не имею на нее прав? Да и какое мне дело до ее связей, если она меня даже не привлекает.

Ведь не привлекает, не так ли?

При знакомстве я счел ее внешность не интересной, и это стало одной из причин, почему я был раздосадован нашим договором. И она с тех пор не изменилась. Так почему теперь я смотрю на других мужчин возле нее с таким недовольством?

Я вдруг осознал, что это ощущение мне знакомо. Когда-то давно, едва познакомившись с Сеши, я незаметно для себя увлекся ею — юной, красивой… Тогда я еще был преисполнен наивных ожиданий и видел в ней идеал. Разумеется, Сешая ничего не узнала, я бы ни за что не признался веятэ, что влюблен в нее, да и бороться с этим чувством долго не пришлось — моя первая веятэ отличалась скверным характером, так что чувства быстро остыли. Но я вспомнил, как мучился ревностью, видя рядом с ней других мужчин, не атари. Был готов прибить и их, и ее.

Вот прям как сейчас.

Но это же глупо, я не могу ревновать Лиссу. Уж в нее-то я точно не влюблен. Мы партнеры, она — хороший человек, по-своему привлекательна, но, даже не будь она веятэ, эта девушка совершенно не в моем вкусе. И она — простолюдинка. Так что ни при каких обстоятельствах мы с ней не смогли бы создать пару.

Но каждый раз, когда кто-то из ее гостей наклоняется к ней, чтобы перемолвиться словечком, или подходит слишком близко, я неосознанно сжимаю кулаки, борясь с желанием оттолкнуть его от нее.

Мне определенно не стоило выходить к гостям. Надо было оставаться в своей комнате. Дурное любопытство…

Я держался в стороне от компании Лиссы, стоял у крыльца, опираясь на перила, и медленно цедил вино, стараясь не демонстрировать недовольство. Лисса почти не обращала на меня внимания, так что я вполне мог бы уйти. Но время от времени она подходила ко мне, угощая очередной закуской и подливая вино, так что я оставался на месте, наблюдая за чужим весельем.

Праздник моей веятэ ничем не напоминал балы, устраиваемые аристократами. Никаких чинных прогулок или строго регламентированных танцев. Причем музыка была — медиафон Лиссы бодро играл ее любимые песни, под которые она вместе с гостями лихо отплясывала. А когда сгустились сумерки, Лисса разожгла небольшой костерок, и в руках одного из парней — Трея, самого наглого, я даже имя его вспомнил — появился струнник. Они разместились у костра, отключили медиафон и устроили пение под струнник.

Странное дело, но получалось у них неплохо. У Лиссы оказался хороший голос, чистый, богатый, только тихий. Не для сцены, конечно, но слушать приятно. И подпевающие мужские голоса не перекрывают ее звучание.

Я сам не заметил, как тоже начал напевать — музыкальные вкусы у нас с Лиссой были очень похожи. И впервые подумал, что в этом что-то есть, в таком празднике. Без вычурных нарядов, богатых зал и сложной музыки. Здесь не нужно думать об этикете, решать, с кем общаться, а кого аккуратно проигнорировать, пытаться держать себя в руках, а происходящее — под контролем. Простые люди и веселились просто, но к этому, пожалуй, можно было привыкнуть.

Я бы, наверное, даже присоединился, если бы эти парни так меня не нервировали.

Струнник забрал другой парень, Диан, а наглец Трей повел Лиссу на танец. И ладно бы на пляску какую, так нет, Диан заиграл незнакомую мне печальную мелодию, а этот мужлан облапал мою веятэ, прижав к себе в каком-то странном медленном танце. Этого я стерпеть уже не смог.

Видимо, вино сказывалось. Пил я по чуть-чуть, но без меры, не особо замечая, сколько мне доливает Лисса. Ничем другим я свои действия объяснить не могу.

Поставив бокал на крыльцо, я подошел к танцующей парочке и, схватив Трея за плечо, мрачно велел:

— Отойди от нее.

Должно быть, от неожиданности, но он подчинился, разжал объятия, отпуская девушку, и повернулся ко мне:

— Чего?

— Ты слышал.

— Отвали, — он лениво отмахнулся от меня, явно собираясь вернуться к прерванному занятию.

Лисса взглянула на меня удивленно и улыбнулась Трею, словно бы извиняясь. Я нахмурился. Как-то я привык, что обычно Лисса поддерживает меня. А сейчас она вдруг на стороне чужака?

О том, что этот чужак — для нее друг, с которым она знакома дольше, чем со мной, я как-то запамятовал.

— Держись подальше от моей веятэ, — рыкнул я зло.

— Лиар! — в голосе Лиссы прозвучало осуждение.

Трей повернулся ко мне и набычился:

— Лисса сама решает, что ей делать. Не думай, что можешь распоряжаться ею только потому, что ты моу!

Значит, знает. Я прищурился:

— А я не ею распоряжаюсь. Тобой. И, если слов ты не понимаешь, заставлю тебя силой.

— Хочешь подраться? — он смерил меня презрительным взглядом.

— Мальчики! — возмутилась Лисса. — Прекратите. Что за глупые ссоры? Лиар, мы просто танцуем. Трей, ты снова совершаешь любимую ошибку…

Но мы ее не слушали. Трей встал передо мной в боевую стойку — очень