подобно зомби, брели, пошатываясь, в сторону поросшего жгучим пухом леска, из которого все еще не видимые для них бежали навстречу семь вооруженных долговцев. Но потерявший ясность мысли Крученко бессмысленно, гладя ладонью погасшие красные лампочки, уже не слышал сначала обращения, а затем крики пилотов, не видел, как из травы, невысоко припрыгивая, в сторону загнанных беглецов уверенно приближалось с десяток снорков. Командир не видел, как из одного из оврагов недалеко от их опушки вереницей наперерез спешащим долговцам выскочила и, низко прижимаясь к серой траве, другая десятка снорков, как из огромного трамплина вышел не видимый до этого человек в комбинезоне «Сева» и, спотыкаясь, сопровождаемый снорком в чистом камуфляже, побрел в сторону опушки. В себя пришел он только тогда, когда его окатили стаканом воды. На мониторе стоп-кадром остановились пятеро разодранных беглецов, лежавших, безвольно раскинув руки.

– Товарищ майор, товарищ майор, – тряс Крученко один из помощников. – Вертолеты улетели, керосина только до периметра. Выживших нет. Надо возвращаться.

– А? Что? – все еще не приходя в себя, спрашивал майор. В его сознании, выжженном и опустошенном беспощадной Зоной, крутились ни разу не слышанные им ранее слова.

«И пожнет скверну людскую он скверной людской! И узрят люди образ свой, тлен и немощь, жажду и голод, покуда не смирятся, что нет у них исхода от тени своей…»

– Что происходит? – с трудом сфокусировав взгляд на мониторе, показывавшем погибших беглецов, он, не веря, потряс головой, отгоняя картину и крутившиеся в голове слова, колокольным звоном заполнившие его разум.

– Надо возвращаться, – твердо глядя ему в глаза и добиваясь осмысления, повторил помощник.

Майор еще раз тряхнул головой, безуспешно пытаясь прогнать наваждение.

– Где охрана? – покачиваясь вперед и назад, словно пациент больницы для душевнобольных, глядя в никуда, перед собой, спросил он.

– Встретить солдат не успели, напоролись на снорков. Возвращаются. Пока без потерь.

– Пока без потерь… пока без потерь… – механически повторил майор, не переставая раскачиваться.

Мрачную тишину ПОП нарушали только гудение вентиляторов компьютеров и еле слышимое пощелкивание перемигивающихся приборов. Как-то буднично и глухо снаружи вдалеке прозвучала сначала одна, потом другая автоматная очередь, какой-то невыразительный рык мутанта слился с взрывом гранаты. Звуки боя приближались. Помощники схватились за ПМ – оружие, имевшееся у штабных офицеров, если его здесь можно было назвать оружием, выжидающе глядя на командира.

– Откройте, – словно отмахиваясь от надоевшей мухи, сказал майор, не переставая раскачиваться и не вставая с кресла.

Офицеры переглянулись. Один бросился к двери, знаками указывая второму на аптечку и на майора, другой согласно кивнул и потянулся за красной сумкой с нарисованным белым крестом с круге.

– Не надо, – глухо и отстраненно произнес майор. – Не надо…

Помощник завис с сумкой в руках. В этот момент практически за дверью ПОП одновременно зазвучало несколько автоматных очередей, оглушительный рев и грохот тела, наскочившего на дверь будки с той стороны.

– Открывай, твою мать! – закричал один из долговцев снаружи, закрепляя требование несколькими автоматными очередями по ставшим многочисленными рыкам снорков.

Помощник майора отодвинул засов и ударом ноги открыл дверь, водя ПМом из стороны в стороны.

– С дороги! – послышалось требование, и внутрь будки, пятясь задом, отстреливаясь от наседавших, но почему-то осторожных снорков, один за одним начали запрыгивать бойцы долга, сразу же вставая и высовывая ствол автомата в проем, прикрывая товарищей.

Через десяток секунд все шесть бойцов и Шмель в разной степени ошалелости и незначительной степени подратости оказались внутри будки, с грохотом захлопнув за собой дверь.

– Фу… насилу отбились, – вытирая выступивший пот со лба, сказал Шмель, одновременно разглядывая раскачивавшегося на стуле оператора майора. – Товарищ майор? – не наблюдая никакой реакции командира, насторожился Шмель. – Что с ним? – явно обеспокоенно обратился он к одному из его помощников.

– Не понятно, но, видно, все… сгорел, – не менее озабоченно, наполняя шприц какой-то мутной жидкостью, ответил помощник, приближаясь с ним к майору, одновременно вытягивая руку и прицеливаясь в районе его шеи.

Внезапно майор прекратил свое безумное раскачивание и засмеялся, глядя в потолок. Неестественный, нездоровый смех заставил долговцев отшатнуться от человека и нервно переглянуться. Кто, как не они, знают, насколько быстро ломает Зона даже таких бывалых и сильных людей, как майор, и кто, как не они, знают, насколько деморализующе влияет сломленный Зоной сталкер на окружающих его людей.

– Ну, Вы это… товарищ майор… – начал было Шмель, глядя на замершего с иглой помощника и одновременно кивая ему, готовясь навалиться и скрутить майора, чтобы дать помощнику сделать инъекцию антишока.

– Сгорел, говорите? – как ни в чем не бывало, начав снова раскачиваться на стуле и захохотав пуще прежнего, спросил Крученко, по-прежнему глядя в потолок. – Все собрались?

– Все, – ответил Шмель, замешкавшись на секунду.

– Сгорел… – продолжая хохотать, своим уже страшным смехом, умилился Крученко. – Как в танке?

Шмель и помощники переглянулись, лицо Шмеля перекосила гримаса ужаса.

– Все на выход! – заорал он и, развернувшись, ударил плечом по двери будки, едва только стоявший у засова помощник успел скинуть задвижку.

Но дверь вопреки ожиданию не открылась. Хохот майора стал громче. Долговцы наперебой заколотили прикладами и сапогами в дверь, начиная понимать смысл происходящего. Помощник майора сел за мониторы и бешено заколотил пальцами по клавиатуре. На дисплее одна за другой вместо остановленных картинок последних передач с вертолетов начали появляться изображения окружающего их леска.

– Вот он! – закричав и выставив палец в один из мониторов, в ужасе закричал офицер.

Бойцы бросились к экрану. Посреди кустарника, поросшего морем жгучего пуха, доходившего ему до пояса, стоял человек в комбинезоне «Сева». Поляризованное стекло забрала было закрыто. Через мгновенье камера начала поворачиваться в сторону.

– Верни камеру на место! – потребовал Шмель, во все глаза, полными ненависти, смотря на фигуру.

– Я не трогал камеру, – упавшим голосом ответил помощник. – Она сама… с машиной.

Хохот майора, стихший было при появлении на экране зловещей фигуры, возобновился вновь, и теперь он напоминал больше кашель слепых псов. Казалось, сейчас он тоскливо завоет, как слепой пес при виде загнанного и безоружного сталкера. Машину ощутимо качнуло и начало поднимать вверх. Приборы, запищав сигналами, выключились, и в непроницаемой будке загорелось красноватое аварийное освещение, стало душно. ПОП на базе Урала все сильнее и сильнее раскручивался вокруг своей оси. Бойцов начало растаскивать по стенам нагревавшейся будки. Не прикрепленные к полу предметы и все, что лежало на столах, также разлетелось к стенкам.

– Что это, Шмель? – крикнул один из бойцов, все время дежуривший снаружи и не наблюдавший за событиями в режиме реального времени. Боец, пытаясь преодолеть нараставшую центробежную силу, вдавливавшую его в уже немилосердно нагревшиеся