за людей, идущих с оружием наперевес в радиоактивных, порожденных ими самими развалинах, за людей, привыкших видеть во всем угрозу собственной безопасности и получавших то, что видят. Гость сейчас как будто следил тысячами глаз за всеми двуногими в его пределах, понимая их безрассудство и, несмотря ни на что, отвагу.

– Но ты, сталкер, не в ответе. Никто не в ответе и одновременно все, ты не единственный, кто может понять это здесь и свернуть с битой дороги в пропасть. Я могу передать знания Хозяев, знания многих других людей и дать смелость с этим знанием жить. Ты хочешь этого?

– Да, – тихо ответил сталкер, чувствуя, что его ответ гораздо более серьезен, чем простое соглашение.

– Ты пришел за этим в Зону, ты искал ответы на свои вопросы, и теперь я могу дать то, зачем ты пришел. Ты пресытился тем миром там, на Большой Земле, ты ищешь нового мира, именно поэтому ты пришел сюда. Это так?

Егор опустил взгляд. Нечто жгучее рвалось из него наружу, словно его собеседник разгреб ладонями серую землю и нашел в нем, в сталкере, закованный железными лентами сундук и теперь спрашивает у него, глядя ему в глаза, стоит ли открывать найденное.

– Теперь ты совершенно другой человек и ты нашел тот другой мир, но ирония человека в том, что, чего бы он ни достиг, это не может удовлетворить его надолго. Пойми это. Тот мир, который ты нашел, уже не устроит тебя, таков ты, сталкер. Теперь ты хочешь строить свой собственный таким, каким его видишь ты. Вопрос только в том, каким его видишь ты.

– Почему я должен что-то строить?

– Ты ничего не должен делать, ты ничего не должен иметь и ты никем не должен быть, кроме того, чем ты являешься именно сейчас. Не за этим ли приходят сюда люди? .

Гость снова дал минуту сталкеру на раздумье.

Из короткой травы выскочил серо-зеленый кузнечик и, запрыгнув сначала на «стол», затем на колено сталкера, уставился на него своими фосеточными глазами.

– Не это ли вы называете свободой? Быть тем, кем ты являешься, и быть свободным в своих проявлениях? Бери, я дарю это тебе, хотя это всегда было с тобой и с каждым человеком, с каждым человеком всегда была его свобода. Там, на Большой Земле, вы отдаете свою свободу ради безопасности, выживания, но истинную свободу без примесей сожаления, страха и опасений. Вы почему-то вспоминаете это именно тут, когда кончается последний патрон, когда кончается вода и припасы, когда вы наконец лишаете себя всех принесенных с собою условностей и становитесь нагими передо мной. И тогда ни один из вас не умирает, тогда каждый получает то, что он хочет.

Егор сидел, раскрыв рот, глядя на себя самого, не в силах найти слов для ответа. То, что он искал, то, что его собеседник нашел в нем, для него самого наконец-то было сформулировано, и ларец за семью печатями распахнулся и истлел в мгновение ока, оставив одно единственное слово. Свобода. Свобода с самого начала, с самого рождения. «…ничего не должен делать, …ничего не должен иметь, …никем не должен быть, кроме того, чем ты являешься именно сейчас». Это чистая Зона, это чистое отражение сути Зоны – сути Человека.

– Я что, умер? – упавшим голосом, спросил он.

Гость расхохотался, закинув голову вверх. Кузнечик, сидевший на колене у сталкера, на мгновенье развернулся на звук и прыгнул в противоположную сторону.

– Нет, в том смысле, который ты вкладываешь в эти слова, ты не умер. А в том смысле, который я вкладываю в это слово, ты не умрешь никогда.

– Уф, – облегченно выдохнул сталкер, – надо же. Я уже хотел возмущаться, – доверительно сказал он Бобру-гостю.

– Нет, нет, – посмеиваясь, покачал головой гость.

– Так что я, хм, должен или не должен сделать? Зачем мне все это?

– Хороший вопрос, – похвалил гость. – Ты не должен, но ты можешь выбрать, как всегда это было. Сегодня люди в десятый раз убедились, что они никогда не смогут победить или подчинить Зону. Дело даже не в Хозяевах или Монолите, теперь дело в них самих, оно всегда было в них самих. Человек свободен с самого начала от рождения, и ничто не может сломать его Свободу, даже он сам. Зона – это ваша свобода, ваши гены говорят вам это всеми силами и зовут сюда, где все можно начать сначала. Я бы не смог остановить вас, людей, от покорения этой территории. Ничто не может остановить человека, только он сам и его творения, собственно, это и происходит постоянно. Не родился еще тот человек, который сможет избавиться от частицы Вселенной внутри себя и стать вне ее, это невозможно.

Собеседник сделал паузу, пригубив из собственной фляжки. Солнце по-прежнему продолжало орошать своим светом весь мир ласково и негорячо.

– Ну, не будем отходить от темы, – завинтив фляжку, продолжил Бобр-гость. – Дело в том, Бобр, что сегодня твой мозг перешел пределы человеческого восприятия, и боюсь, что безопасного пути назад для него нет. Разогнанная мозговая деятельность не даст тебе покоя, ее уже невозможно заглушить, подобно атомному реактору, достигшему критической температуры. Ты будешь сходить с ума, если твой проснувшийся мозг не занят чем-либо. Но все земные задачи, поверь, будут для тебя просты и неинтересны, поэтому я предлагаю тебе другие интересы.

Бобр пожал плечами.

– Не очень-то я чувствую сейчас этой мозговой активности.

– То, что ты со мной разговариваешь, уже говорит о многом, – усмехнулся гость. – Я предлагаю тебе выйти за пределы периметра, ты сам будешь строить свой мир таким, каким ты его видишь.

– Как Лесник и Болотный доктор? – спросил Егор.

– Пусть будет как Лесник и Болотный доктор. Только они строят свой мир внутри периметра, а ты будешь строить его за периметром.

– Это что же… – внезапная догадка кольнула сталкера. – Делать Зону за периметром? Расширять Зону?

– Можно назвать это и так, но ты вполне можешь обойтись там без аномалий и мутантов, я даже буду рада, если ты обойдешься без них.

Собеседник сталкера вдруг превратился в очаровательную высокую девушку с каштановыми волосами, как нельзя лучше гармонирующими с ее голубым сарафаном. На обнаженных загорелых плечах и волосах девушки поигрывали лучи солнца, которое пыталось заглянуть под крону дуба с березовой корой.

– А… – протянул неопределенно сталкер, глядя на произошедшие перед ним метаморфозы, и отпил из пластиковой бутылки, старательно пытаясь собраться с мыслями.

– В конце концов, чем теперь тебе еще заняться? Убегать и прятаться от наемников и Долговцев, подозревать в охоте