таю в его объятиях, как податливая глина. А его гулкое сердцебиение — его восхитительно стучащее сердце — это смутное, неописуемое чудо, притягивающее меня к нему. Я извиваюсь в его объятиях, пытаясь прижаться к нему, потереться хоть немного, но нет.

Потому что Лоу отстраняется. Его рука ложится мне на плечо, разворачивая меня лицом от него. Дыхание перехватывает, когда я хватаюсь за подголовник, чтобы удержать равновесие.

— Всё нормально? — спрашивает он, обхватывая пальцами основание моей шеи. Я выпаливаю «да» как можно быстрее, ещё до того, как последнее слово полностью слетает с его губ. Он тоже не теряет времени: откидывает назад тяжёлую копну моих волос. Сжимает мои бедра своей ладонью. Прижимает моё тело к своему.

И как только я оказываюсь в том положении, в каком ему нужно, он наклоняется.

На этот раз его зубы вонзаются в мою шею сзади, сильнее прежнего, и меня мгновенно захлёстывает бурный поток первобытного, порочного наслаждения. Сдавленный крик, который я с трудом сдержала раньше, вырывается из моего горла. Невыносимое давление нарастает внутри меня, и я не могу его контролировать. Рука Лоу скользит вниз к моему животу, сильнее прижимая меня к себе. Изгиб моей задницы касается его паха, и он издаёт удовлетворённый рык, который пробуждает каждую клеточку моего тела.

Моя кровь поёт. В ушах ревёт. Я таю.

— Блять, — шепчет он, в последний раз проводя языком по выступающей косточке у меня на позвоночнике, словно пытаясь смягчить боль от укуса, и внезапно мне становится холодно. Дрожь пробивает меня. Когда я оборачиваюсь, он стоит на расстоянии нескольких метров от меня, глаза чёрные как ночь.

Рёв в ушах усиливается — потому что он был вовсе не в ушах. По асфальту к нашему самолёту мчится машина.

Эмери.

— Прости, — голос Лоу звучит так, словно по его голосовым связкам прошлись граблями. Его пальцы непроизвольно подёргиваются по бокам. Как и моя рука, застывшая на влажном пятне у основания горла.

— Я… — моя рука поднимается, чтобы помассировать затылок. Я до сих пор чувствую его прикосновение. — Это было…

— Прости, — повторяет он.

Мои клыки, охваченные небывалым желанием, ноют и зудят. Я провожу по ним языком, проверяя, не горят ли они, а Лоу не сводит с меня глаз, наблюдая за каждым движением, его губы приоткрываются. Он делает небольшой непроизвольный шаг ко мне, затем снова отступает, потрясённый своей потерей контроля.

Может, для меня это в новинку, и может, я и не оборотень, но то, что только что произошло между нами, вышло далеко за рамки «позволь мне быстренько тебя замаскировать» и перешло во что-то другое.

Во что-то сексуальное.

И если я это знаю, то он тем более.

— Лоу. — Нам нужно поговорить об этом. Или больше никогда не упоминать об этом.

Судя по его взгляду, он склоняется к последнему.

— Я закончил, — бормочет он себе под нос, глаза затуманенные. — Дело сделано.

— Стал лучше?

Его губы сжимаются. Будто он не хочет отпускать вкус, задержавшийся на его губах. — Лучше?

— Мой запах. Я пахну как…

— Моя, — низкий рык вырывается из его груди. — Ты пахнешь как моя, Мизери.

По моему телу пробегает дрожь.

В конце концов, это именно то, к чему мы стремились.

Глава 15

Она не такая, какой он её себе представлял. Он никогда не признается, что рисовал себе её образ, пока рос, но где-то в глубине души теплилась надежда, что однажды…

Она не такая, какой он её себе представлял. Она во всех смыслах превосходит его ожидания.

Эмери Месснер ужасает. В основном потому, что она выглядит очень мило.

Я рассчитывала на агрессивные приветствия, на безумцев с горящими глазами, готовых разорвать нас на части. Непредсказуемости. Угроз насилия. А вместо этого я вижу милую женщину лет пятидесяти, на кардигане которой красуется значок «Надежда. Любовь. Храбрость». Я не великий знаток людей, но она кажется доброй, дружелюбной и искренней. Её сердцебиение слабое, почти робкое. Я могу представить, как она печёт угощения без арахиса, чтобы раздать их после детской футбольной тренировки, но никак не похищает и не убивает людей.

— Лоу, — она останавливается в нескольких шагах от нас, склоняя голову в приветствии. Когда она поднимает взгляд, её ноздри трепещут, несомненно, улавливая запах того, что произошло между мной и Лоу в самолёте.

Мне хочется провалиться сквозь землю.

— Приветствую вас и вашу невесту-вампира, — обращается она к моему мужу. Тому, кто убил её пару. Это полный бардак. — Поздравляю с вашим альянсом.

— Эмери, — он не улыбается. — Спасибо, что приняли нас у себя.

— Глупости. Это ваша территория, Альфа, — она машет рукой, будто болтливая подружка на бранче. Её взгляд снова перескакивает на меня, и на долю секунды вежливая маска слетает, и я вижу своё отражение в её глазах.

Я вампир.

Я враг.

За это столетие мой народ стал одной из пяти главных причин смерти для её народа. Я такая же желанная гостья, как жвачка, прилипшая к подошве её туфель.

Однако я «жвачка» Лоу, и он предельно ясно даёт это понять: его рука по-хозяйски покоится на изгибе моей поясницы, и я достаточно знаю о самообороне, чтобы понять, что он занял стратегическую позицию и собирается спрятать меня за собой при малейшем намёке на угрозу. Все восемь охранников Эмери, половина в волчьем обличие, а другая в человеческом, не могут этого не заметить. Судя по их напряженным лицам, они, похоже, считают, что Лоу представляет собой серьёзную угрозу, даже находясь в таком подавляющем меньшинстве.

Как его фальшивая жена, я польщена.

Лоу оказался прав. Эмери не хочет драки, по крайней мере, сейчас. Она выдавливает натянутую улыбку, специально для меня.

— Мизери Ларк, — её голос сочится вежливостью. — Я десятилетиями не видела представителей вашего народа на моей территории.

Не живыми уж точно. — Спасибо за гостеприимство.

— Возможно, пришло время зарыть топор войны. Возможно, из пепла старых союзов смогут возродиться новые.