Илар кивнул.

– Ну а… жить со мной? Как семья? Купава, ты бы согласилась пойти за меня замуж?

Из глаза Купавы пробежала блестящая дорожка. Шмыгнув носом, она улыбнулась и повернулась к реке, и закатный розовый свет разрумянил щёки.

– Какой ты дурачок. Не только замуж, но и в упыриные пасти, и к Покровителям в руки – я всюду пойду за тобой, Илар. Только не думай, что можешь оставить меня и вернуться тогда, когда тебе будет удобно. Раз вместе – то вместе. Ты понял меня?

Илара захлестнула такая нежность, что он едва не задохнулся. Мягко обхватил ладонями плечи Купавы – такие худые, что чувствовались косточки. Бережно прижал её к своей груди. И как её брать с собой? Такую маленькую, стройную, как ивовая веточка, – сожмёшь крепче, и переломится. Ну куда её?..

– Купава, Купава… Как я могу? Осталась бы ты здесь, мне было бы спокойнее, – шептал он, утыкаясь носом ей в шею, вдыхая запах мягких волос. – Я без тебя не смогу. Сожгу всё первым, и никакие чародеи мне не указ. Я и брата потерял, и сестру, и мать. Как я смогу убивать упырей, когда каждый миг буду думать, что с тобой и цела ли ты?

– А ты не думай. – Она приблизила лицо к Илару, заглядывая в глаза. – Ты просто знай. Ничего со мной не может случиться, когда я знаю, что ты, мой отважный и сильный дозорный, стоишь на страже. – Пальцы Купавы перебирали волосы у него на макушке, легонько и ласково, как утренний ветер. – И ты так же думай: пока ты борешься, я жду тебя.

Она поцеловала его подбородок. Потом – щёку. Медленно коснулась губами его губ. Илар с трудом отстранился.

– Ты не понимаешь, что говоришь. Посмотри на них. – Кивнул в сторону готовящихся отрядов, где алели стяги и черепа, всхрапывали холёные кони и сверкала сталь начищенных клинков. – Они все – воины. И мужчины, и женщины. Посмотри на Вайду: девчонка девчонкой, а одним ударом упыря положит. Они с детства не знают другой жизни. Их тела – жилы и мышцы, их руки тяжелы, а глаза метки. У них даже имён человеческих нет – птичьи, звериные, травяные и ягодные. Это не деревенские жители, как мы с тобой. Это пристанища для искры, убийцы и поборники. Ты слышала, что нежаки перекрыли дороги и поля. Представляешь, сколько их там? Всяко больше, чем мы видели в Сонных Топях. Тебе не будет места в походе. Прости, родная.

– Так неужели эти бравые вояки не смогут защитить одну-единственную не-воительницу? Грош им цена, выходит. А одна как останусь? Чтобы какой-нибудь новый Лыко пристал? Нет уж.

Купава обвила руками шею Илара и припала губами к его губам. Он обхватил её за талию, чувствуя тепло сквозь одежду, и, подвинув ладони выше, – биение сердца.

– Ты ещё безрассуднее меня, – выдохнул он. – Я хотя бы умею стрелять.

– А я – готовить обед и зашивать раны. Стрелять и любой мальчишка сможет.

Они не заметили, как к ним приблизился Боярышник. Хмыкнул, посмотрев на растрёпанную Купаву, и мотнул головой в сторону ратницы.

– Ну что, попрощались? Коня тебе оседлали, парень. Иди, выбери оружие, и поедем.

* * *

Мавна сидела на крыльце дома Царжи. Не плакала, не дрожала – замерла, сложив руки на коленях. Как по щелчку вернулось привычное оцепенение, а вместе с ним накатило тоскливое чувство вины, разверзнувшись в груди сосущей пустотой. Будто кто-то решил напомнить: никакого тебе веселья, девочка, никаких танцев и поцелуев, не забывай, кто ты есть, и не присваивай то, что тебе принадлежать не может. Свою чёрную тоску она приняла как должное, как старую подругу – такое знакомое ощущение, которое она посмела забыть в последнее время.

От приятного хмельного головокружения не осталось и следа.

Смородник и Лируш перенесли Варде к Царже и остались там, Мавну не пустили: чтобы не видела козла и не смотрела лишний раз на чёрные потоки болотного ила, вытекающие изо рта Варде. Но она и без того их видела. Закрывала глаза и видела: Варде с лицом, шеей и грудью, залитыми чёрным. Как в страшном сне, приснившемся, когда они шли с отрядом Желны.

Она несколько раз прополоскала рот, но так и не избавилась полностью от болотистого привкуса. Тёрла-тёрла губы до боли, даже когда на руках вовсе не осталось ни единого тёмного пятнышка. Но вот сейчас, опустив глаза, понимала: на рукавах всё-таки засохла грязь. Но идти стирать сил уже не было – оставалось только неподвижно сидеть и дышать неглубоко, поверхностно, будто оцепенение сковало даже лёгкие.

Не стоит ей думать о глупостях. Засмотрелась на Касека – упустила Раско. Убежала с Варде – и что с ним теперь, одним Покровителям известно.

«Дура, – подумала Мавна и со злостью впилась ногтями в своё запястье. – Дура, дура, дура…»

Ногти впивались всё глубже, царапали кожу, оставляли красные ссадины, но боли она не чувствовала. Только пустоту.

Люди входили в дом Царжи и выходили из него, обходя Мавну, сидящую на верхней ступеньке. Она не смотрела на них. Замечала, только когда чья-то нога случайно задевала её бедро или плечо. Наверное, надо было пересесть с прохода, но подняться не было ни сил, ни желания.

Вновь скрипнула дверь, кто-то вышел, но не прошёл мимо, а сел рядом. Краем глаза Мавна заметила серую рубаху и длинные чёрные волосы. Терпко пахнýло дымом.

– Теперь мы перекрыли выход, – бесцветно сказала она.

Смородник обернулся и пожал плечами.

– Ну и пусть. Лично мне плевать. Обойдут, кому понадобится.

Мавна ничего не ответила. Она боялась спросить про Варде. Да и вообще боялась говорить. Когда Смородник вышел к ним из кабака, он точно заметил ил на губах Мавны и понял, чем они с Варде занимались, – на его лице тогда проступило что-то вроде отвращения. И когда Мавна думала об этом, пустота в груди загоралась стыдом.

– Послушай. – Смородник почесал рану на шее и опять пошевелил плечами, будто разминаясь. – Царжа сказала, что так и должно быть. Его нежицкая сущность покидает тело. Он пока останется под присмотром, утром можно будет зайти. Не переживай.

Последнее прозвучало неловко и как-то деревянно. Мавна мельком глянула на Смородника: сидел так, чтобы не касаться её, сложив локти на коленях.

Кто-то попытался пройти мимо, но не вышло. Пришлось спрыгивать со ступеньки. Мавна поняла, что это был Лируш. Почесав в затылке, он пьяно покачнулся.

– Ну, вы это… Спокойной ночи. И тебе, красавица. Хорошо танцуешь.

Мавна махнула рукой: иди уж. Смотреть