Мама хватает трубку. С минуту она слушает, прикусив губу, потом как-то неуверенно говорит:

– Конечно. Минуточку. – И прикрывает рукой микрофон. – Итан? Это мистер Рид. Он хочет с тобой поговорить.

Спустя час мы с дедушкой Айком сидим в пикапе Родди. На сиденье между нами примостилась коробка с волчатами. Придётся отдать их Корали – как только я, повидавшись с ней, вернусь домой, мы уедем из Палм-Нота.

Дедушка Айк молча гонит по незнакомым мне дорогам, пока наконец не снижает скорость и не сворачивает к огромным кованым воротам.

Ворота приоткрыты. Дальше по обе стороны аллеи выстроились дубы, за ними тянется кирпичная стена.

Дедушка Айк глушит мотор.

– Придётся пройтись, – ворчит он, указывая на упавшее дерево, которое перегородило дорогу. – Здесь недалеко.

Вытащив коробку, чтобы волчата не зажарились в машине, я пристраиваю её в тенистом уголке – дедушка Айк считает, что там с ней ничего не сделается.

Мы шагаем вдоль чёткой линии деревьев, и с каждым шагом мне всё больше не по себе.

– Где мы? – спрашиваю я наконец.

– Там, где я провожу большую часть времени, – коротко отвечает он.

Мы перебираемся через очередное дерево, и я замечаю в стене ещё одни ворота. А рядом с ними – табличку, увидев которую, я не могу удержаться от громкого возгласа. «Старое кладбище» – вот что на ней написано.

За воротами дедушка Айк долго петляет между надгробными камнями и плачущими ангелами, пока мы не останавливаемся под магнолией.

«Бетти Померой, 1943–1983. Возлюбленная мать и жена. Без тебя свет померк», – читаю я на камне. И прежде чем успеваю понять, что чувствую, из уголка глаза по щеке уже катится слеза.

– Это всё ты сделал? – спрашиваю я, украдкой смахнув её.

– Точно.

Клочок земли вокруг бабушкиного надгробия буквально усеян цветами. Ураган, конечно, немного их потрепал, но видно, что до этого за ними хорошо ухаживают.

Я вспоминаю иссохшие цветы и жухлую траву перед домом дедушки Айка, когда мы только приехали. Трудно поверить, чтобы человек, предоставивший зелени в своём дворе медленно умирать от жажды, мог одновременно возделывать такую красоту.

– Так, значит, сюда ты ездишь каждый день, когда по утрам уходишь из дома?

– Точно.

– Круто…

– Ты как-то меня спросил, почему мы с твоей матерью не ладим. А ответ непростой, так что лучше присядем. – Дедушка Айк указывает на каменную скамью за нашими спинами. – Твоя бабушка была самым чудесным человеком, какого я только когда-либо встречал. Она была прекрасна – что душой, что внешне. Бог свидетель, я до сих пор не до конца понимаю, почему она согласилась за меня выйти. А когда… когда она умерла, я сломался.

– Мне очень жаль, – бормочу я, не зная, что ещё сказать.

– Тридцать четыре года на следующей неделе, – задумчиво говорит он, словно потерявшись в собственном мире. – И каждый год Мак плетёт огромный венок из белых лилий, чтобы на годовщину я мог принести их Бетти. Это были её любимые цветы.

– Так вот что ты заказывал у Мак!

– Каждый год, как часы, – криво усмехается он.

– Бабушка Бетти умерла от рака, да? – переспрашиваю я, не в силах оторвать взгляд от вырезанных на надгробии букв.

– Так и есть. Рак груди. Ад кромешный – вот чем были те месяцы, что она провела в постели, прежде чем уйти.

– Ужасно…

– С ней умерла и лучшая часть меня. Твоя мама была тогда ещё совсем ребёнком. А я всё пытался убежать от своей боли, заглушить её выпивкой или забить в драках. Уезжал на несколько дней, сам не зная куда, просто чтобы уехать. Меня постоянно арестовывали за драки в барах, я то и дело проводил ночь в тюрьме какого-нибудь городка, о котором раньше даже не слыхал. В удачный день хотя бы не забывал позвонить твоей маме и сообщить, где я.

– Значит, ты бросил маму одну?

– Когда Бетти исчезла из жизни твоей мамы, я сделал то же самое. Никаких больше чувств, ни к кому, никогда, потому что если…

– То ты снова потеряешь близкого человека…

– Ну да. – Дедушка Айк приглаживает свою серебристую бороду. – И когда я сказал, что вы мне здесь не нужны… Я испугался, как бы в моей жизни снова не появились люди, которые мне дороги, которых я могу потерять. И я вовсе не рад всё время выслушивать от твоей мамы, насколько был неправ. Я сам себе об этом напоминаю. Каждый день. И знаю, что Бетти будет за меня стыдно.

Голос звучит всё глуше, и когда я поднимаю глаза, то вижу, как по его щекам текут слёзы, которые он утирает бейсболкой.

Мне хочется надавать себе пинков за толстокожесть. За то, что считал дедушку Айка просто сварливым стариком, хотя на самом деле он себе места не находил от тоски. Совсем как я. Только я его тоски не замечал.

Он снова натягивает свою потрёпанную красную бейсболку, и я, впервые приглядевшись, вдруг понимаю, что на ней выгоревшая эмблема «Ред Сокс».

Хотя дедушка Айк ни разу в жизни не бывал в Бостоне.

Наверное, каждый любит близких так, как умеет.

– В общем, – продолжает он, – я считаю, что Родди прав. Ты не хочешь кончить как я, до последнего цепляясь за свою боль и вину.

– Это же совсем другое дело, – возражаю я, нервно притопывая ногой. – Разве ты виноват, что бабушка Бетти умерла от рака? Но Кейси не полезла бы на то дерево, если бы мы с ней не поспорили.

– А если бы не я, ты не сел бы за руль.

– Ты о чём?

– Когда мы обнаружили, что ты взял пикап, я сразу подумал: если с тобой что случится, виноват буду я.

– Всё совсем не…

– Это из-за меня ты выскочил на улицу в самый разгар урагана. Не умел бы водить машину – один бы ни за что не поехал. Не представляешь, какой камень у меня с души свалился, когда я увидел, что ты цел и невредим. Случись что с тобой, твоя мама никогда бы меня не простила. Да я бы и сам себя не простил.

– Но это было моё решение! Не твоё!

– Так ведь и твоя подруга Кейси тоже сама полезла на дерево. Никто её не заставлял.

Пару минут мы молчим, разглядывая цветы на могиле бабушки Бетти. Потом дедушка Айк опускается на колени и аккуратно разгребает землю, пытаясь расправить примятые ураганом стебли. Я приседаю рядом, повторяя за ним. Поднявшиеся цветы, к которым тотчас же слетаются пчёлы, качают разноцветными головками, словно благодаря нас за помощь.

– Никогда не знаешь, куда заведёт тебя жизнь, Итан. Мы постоянно принимаем множество мелких решений, но во что они сложатся?..

– Вот и мистер Рид мне то же самое сказал, – тихонько бормочу я. – Ну, сейчас, по телефону. Сказал, что больше меня не винит. Откуда мне было знать, что случится?