– Тема! Кто там? – послышался из недр квартиры Машин голос. – Ой, девчонки, проходите! Люсенька, как маска?

Василиса чуть не задохнулась от расстройства после Темкиного ответа, но, приглядевшись к пацану, твердо произнесла:

– Кстати, отвыкай от вранья. Воспитывай в себе честность. Отдавай фотки.

– Ни фига! Честность сыщику только мешает, – не соглашался паренек. – Надо уметь наврать так, чтобы тебя могли принять и за учителя, и за врача, и даже за самого преступника. А то, если все время говорить, что ты мент, тебе никто никогда не откроется. У меня нет фоток.

Машенька нахмурила брови и приготовилась к длительной лекции по воспитанию.

– А вот и нет! – возразила Василиса. – Если человек перевоплощается в другого, это не вранье называется, а умение играть роль. А сейчас ты мне просто врешь. Отдай фотки, а то поссоримся.

Паренек поник головушкой и поплелся в комнату.

– Девочки, проходите, чего же вы у дверей? У меня такая курочка получилась, пальчики оближешь.

– Вот здорово, а то мы весь день ничего во рту не держали, – охотно принялась стаскивать сапоги Люся.

Но Василиса схватила подругу за плечи и с силой выпрямила. Потом повернулась к хозяйке дома.

– Нет, Машенька, нам надо к свадьбе скинуть три кило, а то Люся уже ни в одно платье не влезает.

– У меня просто ни одного нет, – пыталась защищаться Люся.

Но тут Тема вернулся в прихожую с листками в руках, и Василиса, чмокнув мальчишку в макушку, выскочила за дверь.

– Только чтобы честно, – намекнула она на известные им двоим обстоятельства уже на ходу. – Договорились, Тема?

Мальчишка утвердительно кивнул, а Маша так и осталась на пороге, не понимая, зачем, собственно, прибегали подруги. Хотя к странным выходкам этих дамочек она давно привыкла.

– Ну что там? – не могла утерпеть Люся, теребя Василису за руку.

– Пойдем вон в ту беседку. Не надо на дороге такие вещи смотреть.

Подруги расположились в беседке, и Василиса развернула листки. Некоторые снимки она отложила сразу, а один сунула прямо в нос Люсе. На фотографии был заснят человек, лежащий у дороги, с полуприкрытыми глазами, и с первого взгляда было ясно, что мужчина свое уже отжил.

– Ну что, не узнаешь? – пытливо уставилась на подругу Василиса.

– Неужели Тарасов? Ой, мамочки… Правда, похож… А может, это не он?

– Может. Я для этого и взяла фотографии, сейчас вернемся к Зайцеву, если опознает… Вот смотри, видишь, здесь татуировка в виде буквы О? И у парня на снимке тоже такая была, ну, но на той фотографии, где они, раздетые, морковку пололи.

Татуировка красовалась на руке лежащего мужчины. Видимо, он в знак любви к своей девушке еще в юности выколол себе начальную букву ее имени, затейливо украсив вензелями.

Зайцев одноклассника опознал:

– Это точно он. У него еще одно ухо чуть больше другого, мы всем классом над ним еще потешались, здесь как раз заметно. Надо же… А отчего это он?

– Пока ничего не известно, но будем выяснять, – сунула Василиса снимок обратно в пакет.

– Так значит, вы не из издательства? Я так сразу и понял, у них корреспондентки-то все, как фотомодели, а… Ой, извините!

– Да ничего. Ну, теперь, когда вы знаете, что нас интересует, можете еще что-нибудь рассказать?

– Нет, мне, правда, нечего добавить, я сразу сказал все, что знал. Мы с ним никогда друзьями не были, а встретились только тогда, когда он приходил месяц назад.

Подруги подались домой. Состояние у них было подавленное, не хотелось ничего делать, никого видеть и слышать. Опять в своем расследовании они наткнулись на труп. Кто-то прямо выстилает дорогу мертвыми телами! И что самое обидное, именно по этой дороге упрямо движется их расследование.

– Я вот думаю, Люсенька… может, и мы с тобой… так же… – уныло смотрела Василиса на муху, черневшую на белом потолке. – А ведь меня убить нетрудно, я личность яркая, заметная…

– Чего там яркого, просто длинная, – отмахнулась Люся.

Она тоже не испытывала бодрости в сложившейся ситуации, но пыталась в голове составить мозаику из тех кусочков, которые им с Василисой уже были известны, а потому особенно не вслушивалась в слова горюющей подруги.

– Люся, у меня совсем нет ничего нового из одежды. Случись чего, и положить-то меня не в чем. Ладно, ты меня тогда похорони в том голубом платье, помнишь, с беленькой бейкой. Очень красиво будет. А мой коричневый костюм со мной рядом положи, ладно? Не хочу, чтобы его после меня еще кто-то надевал…

– Вася! Прекрати нести всякую хренотень! – не выдержала Люся. – Коричневый костюм с ней положить… А бриллиантовое колье под мышку не сунуть?

– Люсенька, ну чего ты кричишь опять? Не злись, давай лучше подумаем, в чем тебя положить?

Людмила Ефимовна медленно раскрыла рот, немного подумала, а потом взревела, точно ночная птица выпь:

– Что-о?! Куда ты меня пристраиваешь?! Ишь, умирать она собралась, ручки на пузе сложила! А кто с этими трупами воевать будет, я, что ли? Дезертир! – кричала Люся.

Василиса уже не могла сохранять спокойствие, она пищала, визжала и просила пощады. И вот, после получасовых криков, визга и нервного тика, Василиса сидела на кухне вместе с Люсей, и они пытались привести мысли в порядок.

– И как ты только его у Зайцева признала? – удивлялась Люся наблюдательности подруги.

– Так ведь, пока ты у Маши маскарад устраивала, мне Темка показал фотографии. И татуировка в глаза бросилась. Сам вроде чистенький, ну, мужчина тот, одно слово – ботаник, а наколка на руке, как у крутого мачо. А когда я у Зайцева снимок огородный увидела…

Люся налила в чайник воды, но в своей задумчивости вот уже десять минут таскала его по кухне, забыв, что его нужно поставить на плиту.

– Странно, зачем Тарасов в маркетинг ударился? – рассуждала Люся, ставя мокрый чайник себе на колени.

– В менеджмент, он же менеджером хотел, – поправила Василиса.

– Какая разница. А может, парень прослышал, что менеджеры получают бешеные деньги, ну и решил приобрести новую профессию? Кстати, мы и о старой его работе ничего не вызнали.

– Ну да, только я не думаю, что он всерьез менеджментом увлекся, – покачала головой Василиса. – Ты его комнату помнишь? Если человек решил изменить профессию, он бы книги какие-то нашел по новой специальности, учебники, прочую литературу, а там у него только порнографические журналы были, и то в количестве двух штук. Нет, мне кажется, тут что-то другое. Только что? И потом, меня очень пугает одно его заявление… Помнишь, бабуська-соседка слышала, как он обещал своей «киске» ни перед чем не останавливаться…

Люся наконец вспомнила про чайник, аккуратно водрузила его на конфорку и просто предложила: