— Вы согласны войти в наш небольшой, так сказать, педсовет? — Бездонные темные глаза бандерши уперлись прямо в переносицу Лысинского.

Загадочный «пед-совет», в самом блатном смысле, мог означать только одно: его — шапочного короля! — собирались зачислить в сексуальное меньшинство! Значит, легкой смерти ожидать не приходилось. Роман Романович покачнулся. Очевидно, восприняв молчание за безоговорочное согласие с уготованной участью, бандерша звонко стукнула ладонью по столу и торжественно объявила:

— Отлично! Тогда начнем…

«Конец!» — решил Лысинский, не успев дослушать до конца.

Он перестал покачиваться и, не дожидаясь роковой команды, рухнул в обморок.

— …готовиться к встрече с высшим разумом… — проводил его в темный путь беспамятства несколько обескураженный женский голос.

После выпадения «в осадок» странноватого хозяина дома в гостиной некоторое время висело искреннее недоумение. Нормальные люди от известия о скором Контакте с высшим инопланетным разумом вроде бы не должны были терять сознание. Во всяком случае, в среде настоящих уфологов это считалось по меньшей мере неприличным. Да-а, с соратником Контактера не все было ясно. Далеко не все…

Тереза Марковна мысленно поставила ему «неуд» за необъяснимое поведение. Бывший майор спецназа Хворостов по привычке заподозрил толстяка в двойной игре. Только Степан, пребывающий в философской стадии бодуна, не стал брать лишнего в больную голову. Он задумчиво провел языком по пересохшему нёбу и спросил:

— Чего это он?

— Мутит! — рыкнул Хворостов.

Тереза Марковна вспомнила, как на ее уроках снопами валились слабонервные отличники, и авторитетно возразила:

— Обморок! Надо привести его в чувство.

Степану хотелось пить. Поэтому он сразу вспомнил проверенный сантехнический метод:

— Может, в него водичкой плеснуть?

— Времени нету-у!!! — воинственно гаркнул Кошмар, прыжком взлетая с кресла.

Пришельцы летели к его родной планете с потенциально невнятными намерениями. И встречать их, не подготовившись, Трофим Савельевич не собирался. Даже если все гражданское население попадает на мягкие ковры лапками кверху. От его немелодичного вопля в тонкой душе Терезы Марковны встрепенулась педагогическая жилка.

— Не отвлекаемся! — решительно провозгласила она. — Сначала наведем порядок. Трофим, отнесите индивидуума на диван. Степан, воды!

Обмякшее тело олигарха мгновенно оторвалось от поверхности и переместилось в объятия кожаного дивана. Команды руководства бывший майор выполнял не раздумывая. Совершив акт дружественной помощи мирному населению, он выпрямился и с тоской посмотрел на входную дверь. Там, где-то на просторах Галактики, реял чуждый человечеству десант. И, возможно, готовил хитрые наземные спецоперации, рассчитанные на отсутствие на Земле своего спецназа. Показать коварным инопланетянам большой человеческий «хрен» было делом чести.

— Времени нету-у… — просительно прогудел Хворостов, умоляюще глядя на Терезу Марковну.

Она вздохнула, не в силах противиться его бешеной жажде борьбы, и нехотя кивнула. Если что-то нельзя запретить, настоящий учитель обязан это что-то организовать и возглавить. Кивка оказалось достаточно. Спецназовец сорвался с места, роняя мебель и крупные капли едкого от азарта пота.

— Повнимательнее, пожалуйста! — метнулся вслед стремительно исчезающей за порогом камуфлированной спине строгий женский голос.

Но не догнал. Над Шапками-2 уже летел боевой клич Кошмара:

— Атака-а!

Степан выглянул в окно и грустно предрек:

— Этот бодрый солдат точно поймает… нах… кого-нибудь разумного.

Поднявшись с кресла, он доплелся до впавшего в кому хозяина особняка. Еще больше, чем пить, сантехнику хотелось выпить. Поэтому после пристального изучения рыхлого тела олигарха им был вынесен твердый вердикт:

— Тут, блин, водой не обойдешься!

После чего сантехник покрутил носом, верхним чутьем пеленгуя местные источники алкоголя. Тереза Марковна тоже начала действовать, пытаясь отыскать пульс на безжизненной руке Лысинского. Бар со спиртным нашелся за матовыми стеклянными створками встроенного шкафа. Пульс не нашелся вообще.

— Степан, надо спасти человека! — нервно прошептала Тереза Марковна.

Сантехник с готовностью обследовал глубины элитного бара. Натюрморт, открывшийся его иссушенному организму, потрясал богатством выбора. Дрожащий палец простого отечественного потребителя винно-водочной продукции блуждал по разноцветным этикеткам около минуты. Остановиться на чем-то одном было невозможно психологически.

— Степан, быстрее! — подтолкнула его Тереза Марковна, продолжая лихорадочно искать пульсацию вен на обморочном теле.

Палец дрогнул. Ноготь звонко щелкнул по изящной этикетке с надписью «Мартель».

— Пожалуй, подойдет, — с некоторым сомнением пробормотал сантехник. — Хотя проверить не помешает.

Проверять он решил на себе. Как настоящий ученый. И даже где-то — герой. Если для спасения человека требовалось проглотить стакан зарубежной бормотухи, значит… Степан извлек фигуристую емкость из бара. «Мартель» благородно блеснул темно-коричневым содержимым. Негромко чмокнула пробка. Сантехник принюхался и остановился на полпути к приему содержимого. Аристократическое происхождение напитка взывало к интеллигентности. Употреблять великолепный французский коньяк из горлышка стало неловко. Он нерешительно протянул руку и взял хрустальный бокал. Пробная доза тягучей струйкой сбежала на широкое дно, насыщая воздух непередаваемым ароматом. Клинические испытания препарата прошли под шоколад швейцарского производства. Невесомый выхлоп вырвался из недр сантехника, как нежный вздох солнца над виноградниками Шампани и Прованса. Степан блаженно прикрыл глаза и одухотворенно изрек:

— Комильфо… б… лин!

— Ну же! — Тереза Марковна с ужасом смотрела на синеватые губы Лысинского, суетливо тыкая пальцем в пухлое предплечье олигарха.

Ни вен, ни артерий, ни пульса там не прощупывалось. Она испугалась до потемнения в глазах. И заранее одернула юбку, чтобы если уж придется тоже упасть в обморок, то сделать это прилично. Но прибегать к крайним мерам не пришлось. Степан успел. После бокала «Мартеля» он обрел чисто французскую порывистость. По-светски оттопырив мизинец, сантехник просунул горлышко бутылки между зубов Лысинского и влил за отвисшую щеку двести граммов живительного коньяка. Доза булькнула и прошла. Роман Романович нехотя двинул кадыком, но не поперхнулся.

— Бонжур… буржуй! — приободрил его Степан.

Синие губы и белые щеки хозяина дома мгновенно порозовели. Потом покраснели. Лысинский приоткрыл левый глаз и опасливо изучил нависшие над ним уголовные рожи. Видимо, наступал предсмертный миг. Оставалась последняя возможность поторговаться за собственную жизнь, вымолить прощение… И тут «Мартель» всосался в пустой желудок, растворился в крови и крепко врезал по раскисшим мозгам олигapxa. Роман Романович нагло ухмыльнулся в лицо опасности и ответил на чистом русском языке: