Тереза Марковна недрогнувшей рукой размешала краску и макнула кисть в банку. Она немного волновалась, но опыт оформления школьного кабинета биологии подсказывал, что задача ей вполне по силам. Разумеется, работать с готовыми плакатами или, например, с чучелами было бы привычнее.

Однако время, отведенное на подготовку, неумолимо сокращалось. Следовало торопиться. А значит, выбирать не приходилось.

— Степан, вы готовы? — призывно спросила Тереза Марковна.

— Пуркуа па? — безмятежно отозвался сантехник.

Ему было хорошо. «Мартель» обволок организм теплой романтической дымкой, даря гармонию. Вместе с блаженным покоем появилось ощущение, что смысл жизни все-таки может быть найден. И возможно, очень скоро. Буквально с минуты на минуту. Не хватало разве что граммов сто пятьдесят для ускорения процесса.

Перед тем как нанести первый мазок, Тереза Марковна всмотрелась в объект приложения своих обширных биологических познаний. Творческая энергия забурлила, готовясь излиться в красках. Ее глаза подернулись дымкой, в которой плавали причудливые картины переплетения человеческих органов и систем. И вдруг прямо посреди видения возник обнаженный мужской торс! От неожиданности Тереза Марковна замерла с занесенной кистью. Степан непринужденно покачнулся. В поле зрения непреклонной предводительницы уфологов коварно заползли и мускулистые, в меру волосатые ноги. Внезапно она поняла, что видит перед собой не макет будущего наглядного пособия, а мужчину. Из плоти и крови. Из довольно неплохой плоти…

В одинокой женской душе, безвозмездно отданной служению науке, шевельнулось давным-давно забытое чувство. Какое именно, разобрать и вспомнить было трудно. Но, несомненно, из разряда очень сладких и немного постыдных. Тереза Марковна опустила голову и разом покраснела. Да! Это было крайне непрофессионально с педагогической и научной точек зрения. Тем не менее сердце почему-то замерло возле самого горла. На грани сознания мелькнули щемящие воспоминания. Если бы не приближающийся Контакт… Тереза Марковна строго поджала губы, одернув распоясавшееся воображение, как неуемного малолетнего хулигана, и сдавленным голосом произнесла:

— Степан, встаньте сюда. Мы начнем с опорно-двигательного аппарата!..

Роман Романович Лысинский вынырнул из объятий красочных алкогольных видений ровно в полдень. Темно-серебристые жалюзи были закрыты. Поэтому определить, в какое время суток к нему вернулось сознание, сразу не получилось. Но в гостиной было сумрачно, а по углам клубились зловещие тени. Самочувствие тоже… не блистало.

Роман Романович бережно обхватил руками разрывающуюся голову и вспомнил все. Все оказалось настолько ужасным, что олигарх непроизвольно и жалобно застонал. Как бы в ответ с улицы донесся ритмичный лязг. Лысинский приглушил стоны. Лязг стал громче. Нехорошее предчувствие посетило гудящий мозг, заставив встать с дивана и подойти к окну. Зрелище, мелькнувшее в просвете жалюзи, заставило олигарха отпрянуть и покрыться липким потом. Прямо на газоне перед особняком огромный уголовник в маскхалате рыл яму. Для чего предназначалась новая дыра на поверхности планеты, Роман Романович понял сразу. Так могла выглядеть только могила. Его личная могила.

— Здесь и закопают! — тихо взвыл он.

В ответ тут же раздался шорох. Лысинский покосился на звук, заранее обмирая от страха. Сначала он увидел заляпанный краской и заставленный разнокалиберными банками столик из уругвайской пихты. Потом хриплый голос сказал:

— Парле ву Франсе?

Роман Романович подпрыгнул на месте и развернулся. Дверь ванной комнаты медленно открылась, и в гостиную шагнул… скелет! За ним по зеленому итальянскому кафелю тянулась цепочка белых следов. Рядом с ужасным порождением потустороннего мира обнаружилась бандерша. В руках она держала что-то вроде большого пистолета странной формы. Узрев перед собой набор ослепительно белых костей и готовую к убийству киллершу, Лысинский закатил глаза и звонко рухнул на пол.

Степан с талантливо изображенной по всему телу костной системой озадаченно вытер не до конца подсохшую краску с пяток и многозначительно пробормотал:

— Ну… оревуар!

Следом за ним в гостиную ступила Тереза Марковна с феном в руке. Ей оставалось лишь немного досушить краску на ногах соратника. И если бы не досадная помеха в лице хозяина дома, несколько некстати падающего в обмороки где попало, костная система человека могла бы считаться готовой к демонстрации. И все же вид распластанного тела нашел отклик в женской душе. Тереза Марковна поежилась, с биологическим интересом наблюдая за синеющими губами олигарха, и сжалилась:

— Степан, наведите порядок. Нужно продолжать работу!

Пошатывающийся скелет послушно двинулся к хозяину дома. Возвращение туловища Романа Романовича на диван прошло труднее, чем первый раз. Далее оставалось только следовать отработанной методике. Степан мельком вздохнул над пустой бутылкой «Мартеля» и направился к бару. Пяточные кости, особо удачно нарисованные поверх трудовых мозолей от кирзовых сапог, застучали по паркету из марокканской осины.

На этот раз в руках Степана оказалась темно-зеленая бутыль виски с изображением черной лошади. Он с уважением причмокнул и провел дегустацию. Безо льда и содовой. Зато из массивного стакана. Маслянистая желтоватая влага просочилась внутрь скелета. Куда-то в бездонный промежуток между грудиной и позвоночником. Сантехник внимательно прислушался к проникновению сугубо английского духа в собственный отечественный желудок и кратко оценил результаты дегустации:

— Йес!

После чего он отточенным движением ввел горлышко «Черной лошади» между синеватых губ пациента. Раздалось сладострастное бульканье, и жизнь вернулась в тело Лысинского. Глаз он открывать не стал, а вот рот — стал. Изрыгая запах чужеземной сивухи, Роман Романович незамедлительно озвучил свое отношение к незваным гостям:

— А пошли вы все!..

Виски сделало свое дело, и сознание моментально удалилось. Лысинский захлопнул рот и тревожно захрапел, самоустранившись от кошмарной действительности.

— Сорри! — корректно извинился Степан.

Тереза Марковна положила фен и обозрела творение своих рук. Обнаженный мужчина с раскрашенным телом вызывал в ней странное томление. Какие-то непроизвольные желания бродили во всем организме, отвлекая от работы. Твердая рука педагога судорожно сжала кисточку и невольно задрожала. В таком состоянии работать было невозможно. Долгие годы женского одиночества, посвященного чему угодно, вплоть до уфологии, сказались в не совсем подходящий момент. Из Терезы Марковны полезли истеричные слезы. Она присела в кресло и неожиданно всхлипнула, сама не понимая о чем.

Суровый английский этикет потребовал от Степана энергичных действий. Рыдающую леди необходимо было срочно утешить. Он почувствовал это всеми фибрами души, жадно впитавшими традиционный напиток туманного Альбиона. Сантехник решительно схватился за «Черную лошадь» и налил в два стакана.

— Май нэйм из Степан! — успокаивающе пробормотал он и вручил один из них руководительнице экспедиции.