Место, где встречались муташарриды и прочие люди «с той стороны Закона», где обсуждались тайные сделки и перекачивались материалы, от которых правоверного махдиста хватил бы удар. Замиль знала об этом, но… но сейчас она была там сама. «Коридор», сказал ей этот человек. Что ж, это место и правда напоминало коридор. Тёмное окно, за ним длинная, тёмная же, дорожка, где нужно было дважды нажимать «принять», чтобы заставить её бежать снова. И вот символические воротца с зелёным замком – указатель на ссылку. Здесь нужно нажать. Замиль нажала и с удивлением обнаружила, что вместо движения дальше на экране показался человечек, выглядящий как китаец. Его губы задвигались, и всплыло облачко со словами – словами на арабском. «Ясно назовите код». Нет поля для ввода. Она ткнула в китайца ещё раз, но получила только то же облачко, что уже видела, и надпись вязью – «ясно назовите код».

То есть голосом? Девушка воровато оглянулась, в скверике на лавочках сидели люди, но никого слишком близко к ней. И всё равно, она чувствовала, как вспотели её ладошки. «Семь пять двенадцать шесть два» – вполголоса, но, как могла, ясно произнесла она на общем наречии Острова и запоздало подумала, что может, говорить надо было на фусха.

Но человечек на экране кивнул и растаял облачком, а перед Замиль открылось круглое тёмное оконце. В правом верхнем углу горел зеленоватый значок калама – разговорник. Значит, писать надо здесь. Но что?

– Я Замиль, – отстучала она, – я тебе звонила. Ты прислал мне код.

Едва она закончила набирать текст, как увидела, что написанные ей слова тают на экранчике. Но как же тогда собеседник сможет их прочитать? В течение минуты всё, что она писала, растаяло полностью. И опять пустое тёмное окно. Замиль затаила дыхание. Минута, две, три – ничего не поменялось. Никто ей не отвечает. Конечно, само по себе это ничего не значило – никто не обязан сидеть как прикованный возле наладонника. В конце концов, может, этот муташаррид отошёл в хаммам. Но всё равно она почувствовала отчаяние. Сейчас, после неудачи с Салахом, ей отчаянно хотелось, чтобы хотя бы эта попытка оказалась удачной. Ну же, она нашла его, он согласился с ней говорить, она вошла в «коридор»… Где же ты? Отвечай! И в нетерпении она ещё раз отстучала тот же текст. И продолжила лихорадочно вглядываться в экран. И вдруг в животе у неё будто что-то оборвалось. Висящий в пустом верхнем углу калам ожил и начал выводить буквы.

– Ты пришла. Теперь можешь рассказать мне подробно, что ты хочешь.

Человек с другой стороны экрана даже не поприветствовал её обычным «салам». Что ж, наверное, на этой стороне Зеркала таковы были правила.

Замиль вздохнула, словно надеясь втянуть в себя вместе с горячим послеполуденным воздухом и всю решимость, и начала набирать сообщение.

– Я хочу бежать с Острова. На ту сторону моря. Не в Африку. Ты мне поможешь? У меня есть деньги.

Ударив по значку «отправить», она замерла. Вот сейчас…

Несколько секунд экран оставался неизменным, и уже когда её собственные буковки начали медленно таять, калам ожил опять.

– Расскажи о себе. Откуда ты знаешь этот номер. Откуда у тебя деньги, и во сколько ты оцениваешь свою просьбу.

Вот это уже на что-то похоже, подумала Замиль с облегчением, хотя от вопроса «откуда у тебя деньги» почувствовала, как глухое раздражение едкой желчью поднимается откуда-то изнутри. О, она могла бы сказать, откуда, но ему бы это не понравилось. Впрочем, придумать что-то будет не так уж сложно…

Возвращаясь назад в их пансион (который она упорно именовала про себя «ночлежкой»), Замиль чувствовала себя как тогда, в четырнадцать лет, когда красивый мальчик впервые пригласил её покурить с ним шишу вечером. В груди что-то сладостно тянуло не то от страха, не то от предвкушения. Она сможет вырваться с острова, с помощью Салаха или без неё, она сможет…

– Мне нужно поговорить с тобой, – без приветствия сказал ей Салах, сидевший на свой кровати в их комнате, и Замиль замерла в дверях. – Нам нужно бежать из Марсалы и с Острова как можно быстрее. Я думаю, даже завтра.

Глава седьмая

Таонга была убедительна. Во всём: и в своей любви, уже немолодой, но всё такой же по-африкански жаркой, и в словах, которые проговорила, когда они отдыхали, прижавшись друг к другу.

Значит, Замиль была не так уж не права. Нигерийка шпионила за ними, старалась разговорить Джайду, а потом прослушивала их разговоры. Прослушивала, но ещё не отправила куда надо, так она сказала. Не то чтобы Салах был так уж этим удивлён. Он давно и достаточно хорошо знал Таонгу, чтобы понимать, с кем имеет дело. Она всегда лезла туда, где теплее, где есть власть и деньги. С полицией была связана ещё задолго до их знакомства, как и с преступным миром Острова, и это балансирование на грани двух миров (которые, впрочем, в их реальности часто накладывались один на другой) однажды привело её к беде. Той самой, после которой и началась их… дружба? Салах сам не знал, как определить их отношения. Он знал, что Таонга хитра, коварна и алчна, но знал так же и другое, пускай не облекал это знание в слова – та отчаянно одинока здесь. Чужая для старых людей Острова, она не смогла стать своей и для новых его хозяев, да что там, даже с собственными дочерями её отношения были довольно прохладны.

Но сейчас было важно другое. То, что она сказала. Значит роис Марсалы, этот, как его, Фаик, сам не любит махдистов и не хочет ещё одной интифады, а уж тем менее желает Газавата. В этом он доверял Таонге – осторожная, та и сама не могла скрыть от него страх, который вызывали у неё фанатики, горланившие на улицах. Но Фаик лишь роис небольшого городка, не слишком важного даже по меркам их вилайета. Может он не так и много – например, не выдать их махдистской страже раньше времени. Но здесь небезопасно. «Пришли письма от больших людей, – так передала Таонга