используют против меня тем или иным образом. Ну и пусть! По крайней мере, я хорошенько рассмотрел грязное подбрюшье политики. И больше не хочу иметь ничего общего ни с ней, ни с этим дурацким намерением жить большими ожиданиями. Должен же быть другой способ помогать людям, такой, который не заведет тебя в могилу.

Думай. Думай. Думай. Сиам, ты глупец! Ну и куда тебя сейчас занесло, скажи мне на милость!

Я напрягаю мозг и стараюсь упорядочить мысли. Я вспоминаю свое имя и громко его произношу. Я – доктор Сиам Дуангсук. Я в путешествии с Дао. На ночлег мы остановились в бревенчатой хижине – в курортном поселке. Мне приснился водопад, который разбудил меня на рассвете. Я отправился на прогулку в своем родном городке в тамбоне Сонг Кхон. А та старушка – она собиралась сделать подаяние монахам – поманив меня к себе, сказала:

– Сынок, я здесь, мой дорогой!

Боже мой, это же была моя мать! Да что со мной не так? У меня развивается болезнь Альцгеймера? А потом… Потом я развернулся и увидел этого монаха.

– Заходи ко мне в храм. Там тебя ждут.

Это был монах Клэп, мой старый друг, одноклассник из школы при храме. Его назначили настоятелем после того, как скончался прежний настоятель. Вот дерьмо. Мое сознание шутки со мной шутит. До сего момента я ничего не мог вспомнить. Но, по крайней мере, теперь я начинаю что-то вспоминать.

Я прячусь на складе тапиоки[56], где пахнет сыростью и витает едкая вонь. В центре склада, в тени, внавалку лежат старые ржавые механизмы. Тусклые лучи света пробиваются сквозь крохотные щели в рифленой крыше. Здесь смогли бы дышать только животные небольшого размера – вроде крыс. Зловонный вязкий воздух прорезает топот гекконов. Я набираю две пригоршни тапиоки и начинаю ее рассматривать. Это точно тапиока, или грязь, или смесь того и другого? А эта вонь гниения – не воображаю ли я ее себе?

Спустя полчаса я наконец могу спокойно вздохнуть. Теперь я уверен, что никто не идет за мной по пятам. Я встаю с кучи тапиоки, на которой сидел, и медленно иду по цементному полу к небольшой дверце на противоположной стене склада. Снаружи горят ультрафиолетовые фонари, яркие и слепящие, от которых становится больно глазам. На иссохшей земле маниоковых полей виднеются только обрубки. Чей же это склад? Кому принадлежат эти поля? Я копаюсь в недрах памяти, пытаясь вспомнить имя владельца – но так ли уж необходима мне эта информация? – а сам стряхиваю тапиоку с рук, шеи и лица. Все мое тело болит, от меня воняет потом. Прикрыв ладонью глаза, я изучаю окружающий меня пейзаж, но не вижу ни души. Это хороший знак. Скользя взглядом слева направо, я вдруг вижу фигуру, показавшуюся из темного склада.

– Настоятель Клэп!* – вскрикиваю я и почтительно кланяюсь ему.

– Приветствую тебя, Сиам!

Я его плохо слышу и прошу говорить погромче.

– Ты готов идти, Сиам?

– Идти? Куда?

– Тебя все ждут в храме, – отвечает он. – Пойдем со мной.

– Сейчас я не могу с тобой пойти. Мне нужно вернуться к Дао. Она меня ждет.

Настоятель Клэп говорит что-то, но его голос приглушен. Он машет на запад. Я вижу группу людей вдалеке. Это сотрудники министерства! Они идут за мной! Мне нельзя терять ни минуты!

– Сначала я вернусь к Дао, а потом поспешу к тебе, и мы встретимся в храме!

Едва закончив фразу и извинившись, я мчусь через маниоковые поля, в противоположную сторону от группы людей.

Я хоть знаю, куда бегу? Нет, не знаю. Я просто бегу. Бегу так, словно не будет никакого завтра. Мы, люди, обладаем таящейся в нас таинственной энергией, на которую всегда можем рассчитывать в минуту опасности. Инстинктивная настороженность, чистая и примитивная бдительность, которая сидела в нас тысячи и тысячи лет. Это наш отсутствующий хвост – анатомическая утрата, которую мы частенько используем, чтобы отличить себя от диких животных, но, моя дорогая Дао, правда в том, что мы все еще обладаем этой особенностью. След этого инстинкта остается: крошечный обрубок хвоста, приросший к нашему крестцу. Так давайте же воспользуемся им наилучшим образом!

Это кажется невероятным – что нами управляют наши инстинкты. Когда мы свободны от диктата разума, у нас нет времени на раздумья. Каждое движение гарантирует выживание. Ха! Наконец я подбегаю к воротам курортного поселка. Я поспешно перехожу на шаг, делая вид, будто только что вернулся с прогулки по живописным окрестностям, хотя я весь в поту. Ну и ладно. По каменной дорожке мне навстречу идет сотрудница курорта. Она останавливается и кланяется мне. Я выдавливаю из себя неловкое приветствие.

– Солнце сегодня жарит нещадно, правда?

Она кивает в знак согласия.

– Приятная погода для прогулки на водопад, – говорит она. – Если вам интересно, то, пожалуйста, получите больше информации о наших экскурсиях на стойке регистрации.

– Спасибо, большое вам спасибо! – говорю я, и, насвистывая, иду к своей бревенчатой хижине.

Я открываю дверь и, к своему удивлению, обнаруживаю, что в комнате все еще темно. Розовые занавески задернуты и не пропускают в комнату ни единого солнечного луча. Ни одна лампа не включена. От полной темноты создается ощущение, что еще ночь: мои глаза не сразу привыкают к кромешной тьме. Я чувствую легкое головокружение. У меня ноет под ложечкой, давление падает. Я на ощупь пробираюсь к мини-бару, хватаю там бутылочку газировки и залпом выпиваю до дна. Увидев пакетик сладостей, я разрываю его и нахожу внутри массу разноцветных драже в шоколаде. Я засыпаю их себе в рот. Мне становится гораздо лучше. Я сажусь и смотрю на кровать. Дао все еще крепко спит, абсолютно на ведая, что я только что ворвался в номер, судорожно порылся в холодильничке и слопал сладости. Отчего же она так вымоталась? Я гляжу на нее, лежащую без движения, и забрасываю в рот еще драже. Потом мне на ум приходит мысль, что я в розыске и в бегах. Мне нужно убираться отсюда куда-нибудь. А еще я обещал настоятелю прийти к нему в храм. Я швыряю в сумку всю свою одежду. Мне нужно уходить немедленно. «Быстро! – восклицаю я по-английски. – Быстро!»

Я нежно трясу Дао за плечо.

– Дао, проснись!

Ее гладкая кожа на ощупь холодная. Она, безусловно, обладает всеми качествами красивой женщины: длинные волосы, гладкая фарфоровая кожа. Я изучаю ее лицо и отмечаю, что женщины, когда спят, выглядят моложе. Я снова пытаюсь разбудить Дао, тряся ее за ногу – на этот раз уже сильнее.

– Дао, нам надо