— я был в отчаянии, не знал, сколько у меня энергии, сколько еще может продолжаться этот кошмар. Отчаянно пытался остановить это излучение, сжать его, вернуть обратно в себя, но ничего не выходило. Я был как вулкан, извергающий лаву, которую невозможно остановить.

Почувствовал, как моя энергия дошла до людей. Они падали замертво, один за другим. Сначала сотни, потом тысячи, потом сотни тысяч. Их жизни угасали, как свечи на ветру, и я ничего не мог с этим сделать.

— Нет, нет, нет! — мой голос терялся в пустоте. Я чувствовал, как моя энергия продолжает распространяться, пожирая все на своем пути. Леса, океаны, города — все превращалось в безжизненную пустошь.

Я стоял — или, скорее, висел — в пустоте, ощущая, как моя энергия продолжает распространяться, повергая меня в отчаяние. И в этот момент, среди хаоса и разрушения, меня охватила странная, леденящая душу мысль: «А что я буду делать, если уничтожу все?»

Этот вопрос, как гвоздь, вонзился в мое сознание. Я представил мир, опустошенный мною. Ни лесов, ни рек, ни городов. Ни людей. Никого. Только я. Один.

— Что тогда? — прошептал я, и мой голос потерялся в бескрайней пустоте.

Но как остановить то, что уже вышло из-под контроля? Как вернуть то, что уже уничтожено?

Глава 19. В объятиях Лигеи.

Как стремительно накатило на меня отчаяние, так же внезапно пришло и облегчение. Я увидел, как люди и природа начали оживать, словно сама жизнь возвращалась в этот мир. Еще мгновение назад я наблюдал, как все вокруг гибнет под воздействием моей золотой энергии, которая, сверкая и переливаясь, словно жидкое солнце, уничтожала все на своем пути.

Это было странное и пугающее зрелище: прекрасная, искрящаяся золотая энергия, которая, казалось бы, должна дарить жизнь, забирала ее. Она расходилась от меня во все стороны, и каждый клочок земли, которого касалась, превращался в пустошь. Мертвые люди, мертвые животные, мертвые деревья… Все вокруг было поглощено безмолвием.

Но вдруг все изменилось. Синяя энергия, искрящаяся серебристыми всполохами, словно звездное небо в ясную ночь, начала распространяться по миру, двигаясь в мою сторону. Она была невероятно мощной, живой, и каждый ее шаг приносил с собой возрождение. Там, где она касалась мертвой земли, жизнь вспыхивала с новой силой. Люди поднимались, животные оживали, растения начинали цвести так пышно, как никогда раньше.

И в этот момент я услышал голос:

— Мам, ты так перестараешься.

Это была Энн. Ее слова прозвучали так естественно, словно она стояла рядом, хотя я знал, что ее здесь нет. Но в тот момент это было неважно. Важно было то, что мир вокруг меня снова дышал, жил и цвел. И возможно Энн больше не захочет меня прибить.

Как вы уже догадались, моим спасением была прекрасная Лигея. Я скоро начну говорить, как Элиниор. Но согласитесь, он ведь чертовски прав. Эта женщина прекрасна, и теперь она стала спасительницой этого мира.

Лигея, избавившись от физического тела, опять стала линеей. Она подлетела ко мне и забрала меня в себя.

— А это тебе не повредит? — заволновался я, вспоминая как уничтожал все на своем пути.

— Деточка, твоя сила сейчас всего 1,87 процента от моей. Как ты мне можешь навредить?

— Всего? — я был в шоке, какая же у неё тогда сила? И как я уничтожал все такой ничтожной силой?

— Лапочка, — заговорила Лигея нежным голосом. — Твоя сила ничтожна для линеи, а не для человека. Я же говорила вам, что смешной мальчик, который от меня все время убегал к себе, помер бы на 1,37. Тут даже немножко больше было. 1.87.

— Всего, — вздохнул я.

— Ну может 1.88. Не больше.

— Уже получше. А как ты воскресила людей? Разве смерть обратима?

— Ты прав. Смерть физических необратима. Но от того момента, как ты начал все уничтожать и до того момента как я все воскресила и секунды не прошло. Так можно.

— Как секунды? Я же столько всего успел надумать?

— Так ты же теперь линея. Конечно, ты быстрее думаешь. Ничего не ограничено физическими характеристиками. Энергия может мгновенно обрабатывать огромные объемы информации.

Я смотрел на нее шокировано, а она продолжила:

— Чтобы ты понял, у тебя просто стало намноооого больше оперативки.

Ко мне подлетела Энн. Она по прежнему была в своем физическом теле.

— Ну что, Кузнецов? Делать глупости еще не надоело?

— А что я мог поделать, если Горгоназакал вырвал меня из тела? Кстати, а ты его тоже воскресила? — обратился я к Лигее.

Она лишь развела руками:

— Увы и ах. Лениво было.

— Что ты мог поделать? — спросила Энн, насмешливо глядя на меня. — Ну, может быть, включить мозги и отлететь в космос? Если, конечно, не хотел создать такую драматическую пафосную сцену.

Вы знаете, есть такие люди, которые всегда правы. И это, честно говоря, немного раздражает. Они словно ходячие энциклопедии, эталоны здравого смысла, и кажется, что их мнение — это незыблемая истина, высеченная в камне. И чем больше они правы, тем сильнее хочется найти хоть что-то, в чем они ошибаются.

Иногда ты с самого начала понимаешь, что они говорят правильно. Их слова логичны, аргументы железобетонны, и ты внутренне киваешь, признавая их правоту. Но вот беда — делать так, как они советуют, совсем не хочется. Почему? Может, из-за упрямства, а может из-за того, что их уверенность в своей правоте кажется слишком уж навязчивой. Или, возможно, ты просто не хочешь чувствовать себя ведомым, как будто твои решения — это всего лишь результат их влияния.

И вот ты стоишь на распутье: разум говорит одно, а сердце — совсем другое. И ты выбираешь путь, который, возможно, не самый логичный, не самый правильный, но зато твой.

— Кузнецов, не заливай, разум тебе никогда ничего не говорит. У тебя его по-просту нет.

— Энн, — возразил я. — Ты думаешь, что можешь быть всегда права! Но вот в чем загвоздка: жизнь — это не математическая задача, где есть только один правильный ответ. Она полна полутонов, неожиданных поворотов и ситуаций, где логика уступает место интуиции, а расчет — спонтанности.

Энн закатила глаза, но я продолжил, чувствуя, как во мне растет уверенность:

— Да, возможно, у меня не всегда получается мыслить так же четко и рационально как ты. Но это не значит, что я не