он сумасшедшим галопом носился вдоль растянувшейся в цепи колонны, избивая всякого, на ком оста­навливался его взгляд. Многие офицеры ходили с перевязанными головами. Полковнику Маркову, которого барон вынужден был вновь вернуть из рядовых в начальники штаба, он, придравшись к чему-то, вторично разбил голову ташуром. Перед генеральским ташуром были равны все: от рядового до генерала. Однажды барон избил даже Резухина, застав его греющимся у лагерного костра.

- Я тебя ищу, а ты здесь греешься! - яростно закричал ба­рон.

Произошло столкновение и со мной по поводу, для меня неожиданному. Барон обнаружил в обозе телегу с деревяннымл мо­гильными крестами.

- Откуда кресты? Кто велел? - закричал он.

- Его благородие есаул Миронов, - испуганно ответил ездовой.

- Есаула Миронова ко мне! - закричал барон.

Я подъехал.

- Ты велел делать кресты?

- Я, ваше превосходительство.

- Здесь, в монгольской степи, дерево стоит дорого! - закри­чал барон. - Деревья необходимы для переправы через реки и боло­та пушек и пулеметов, а ты сколачиваешь кресты? В Монголии во­ все не хоронят мертвецов, предоставляя это делать силам природы.

- Ваше превосходительство, - сказал я, - мы христиане, не буддисты, каждый павший христианин достоин христианского по­гребенья.

- Ах, ты еще пререкаешься! - закричал барон и поднял ташур.

- Ваше превосходительство, - сказал я, положив правую руку на кобуру, - я царский офицер. Если вы меня ударите, я за себя не отвечаю.

Барон молча отъехал прочь, однако не успокоился, ища но­вую жертву. И скоро нашел ее в докторе Клингенберге. Со стороны двигавшихся в обозе госпитальных повозок все время доносились стоны, а иногда вопли раненых. Слышать это было весьма тягостно. Барон приказал:

- Доктора ко мне!

Подъехал доктор на своей маленькой монгольской лошади.

- Отчего раненые у тебя все время стонут? - спросил барон. - Помощи им не оказываешь?

- Ваше превосходительство, у нас ранено сто сорок чело­век, - ответил доктор. - Многие из них тяжело. Запряженные полу­дикими монгольскими лошадьми госпитальные двуколки без рес­сор. Другого транспорта нет у госпиталя. Дорога дурна, с колдоби­нами, камнями и рытвинами. Оттого раненые при движении испы­тывают боль и страдания.

- Дай им наркотики, чтобы замолчали, - приказал барон. - Их стоны дурно влияют на боевой дух войска.

- Ваше превосходительство, - сказал доктор, - страдания от тряски слишком велики, чтобы заглушить их инъекцией наркоти­ков. Если раненые будут оставлены в таких условиях, большинство из них неизбежно умрет. Уже не менее двадцати раненых умерло от истощения. Раненых, по крайней мере, тяжело раненных, надо от­править в монастырский лазарет, где им будет обеспечен нормаль­ный госпитальный уход.

- Об этом поговорим, - буркнул барон. - Сейчас постарай­ся им дать наркотики, чтоб не так сильно стонали.

117. Сцена

Привал дивизия устроила лишь к ночи. Ночь была темная, дождливая и ветреная. Костры гасли от дождя и ветра. После днев­ного зноя люди дрожали от холода. Бурдуковский доложил барону:

- Ваше превосходительство, монголы Бояргуна, которых вы на­ правили, чтоб сдержать наступление красных, сделать это не смогли.

- Потери велики? - спросил барон.

- Потери не велики, ваше превосходительство, - сказал Бурдуковский, - попав под огонь пулеметов, монголы вовремя отсту­пили.

- Попросту разбежались? - сказал барон.

- Так тоже можно сказать, - согласился Бурдуковский. - Не­которые раненые монголы уже прибывают в лагерь.

Ничего не ответив, барон начал молча ходить по лагерю, злой, как сатана. Один из монголов случайно попался на глаза Унгерну.

- Ты чего? - спросил барон.

- Та, ваше превосходительство, та, эта, я ранен.

- Ну так иди к доктору.

- Та…эта… он не хочет меня перевязывать.

- Что? - закричал барон. - Доктора Клингенберга ко мне!

- Ваше превосходительство, - попытался я вмешаться, - мон­гол пьян, говорит ли он правду?

- Молчать! - заорал на меня барон. - Саботажников покры­ваешь?

Доктор явился к барону.

- Ты, мерзавец, почему не лечишь раненых? - закричал Унгерн. - Вот отчего они у тебя стонут.

- Ваше превосходительство, - начал говорить доктор, - я без сна работаю в перевязочной.

- Врешь, - закричал барон и ударил доктора тростью по голове.

Доктор упал. Тогда барон стал бить хрипящего доктора но­гами.

- Ваше превосходительство, - едва сдерживаясь, сказал я, - доктор уже без сознания.

Барон посмотрел на меня диким взглядом и быстро ушел в палатку.

- Унесите доктора в перевязочную, - велел я солдатам.

118. Сцена

Утром к барону пришла сестра милосердия.

- Ваше превосходительство, разрешите отвезти доктора в монастырский лазарет.

- Почему? - резко спросил барон.

- Вы ему вчера сломали ногу, и его положение очень серь­езно, - со вздохом объяснила медсестра.

- Хорошо, отправьте его и тяжело раненных тоже, они сто­нут и подрывают боевой дух войска. Но мы уходим, и все эти люди могут оказаться у красных в плену.

Когда медсестра вышла, барон обернулся ко мне.

- Есаул, наш разъезд задержал караван из восемнадцати верблюдов. Это часть золота, отправленная Колчаком в город Хар­бин в Русско-азиатский банк. Возьмешь двадцать бурят, примешь караван, разъезд отошлешь, а сам зароешь ящики с “патронами”.

- Слушаюсь, - ответил я.

119. Сцена

 

Я с бурятами выехал к небольшому ущелью на берегу реки, как было указано. Подошел караван, начали сгружать ящики.

- Это не патроны, - сказал один из бурят, - банковская упа­ковка с печатями.

- Скорее делайте, как приказано, и не разговаривать, - сказал я.

Буряты сгружали ящики, но я видел, что глаза их блестят. Вдруг один из ящиков упал на камни или его выронили нарочно. Ящик разбился, и в нем оказался мешок с золотом.

- Золото! - заговорили буряты.

- Золото, много золота, как крупы.

- Этой крупы хватило бы на кашу для всех племен мира, - пошутил один из бурят.

- Каждый мог бы купить двадцать тысяч баранов, несколь­ко гуртов лошадей, - сказал другой.

- Помните, - сказал я, - что барон не пощадит никого, если вы совершите противозаконное.

- Мы не воры, ваше благородие, - сказал бурят, -