прорываться к магистрали, откуда долж­ны подойти японцы.

Между тем, рассвело.

- Жара и ясное небо сменились густой облачностью. Аэро­планы не летают, разведка затруднена. Воспользуемся этим. Готовьтесь к конной атаке. Большевики не ожидают, что, окруженные, мы атакуем.

110. Сцена

Конная атака опрокинула красные стрелковые цепи. Сам барон, скакавший впереди, уже видел, как перепуганные красные артиллеристы в панике рубят постромки орудий. Однако, внезапно появились бронемашины и открыли огонь по всадникам Унгерна.

111. Сцена

Остатки дивизии стремительно уходили от преследования.

- Только теперь я понял, что один, - говорил барон. - Со слов перебежчиков, пленных и местных крестьян мне стало оконча­тельно ясно то, что я в Забайкалье один, как перст. Ни Семенова, ни японцев.

- Ваше превосходительство, - сказал я, - по некоторым све­дениям, Семенова и японцев нет и в Чите. Чита капитулировала. Сам атаман бросил свою еще сражающуюся армию и на японском само­лете улетел в Маньчжурию.

- Я этому вполне могу поверить, - сказал барон, - это похо­же на Семенова. Признаться, только теперь я несколько упал духом. Тем не менее нас большевики окружить не смогли. Главное - во­время достичь переправ и уйти в Монголию.

- Есть сведения, ваше превосходительство, красные монго­лы Сухэ движутся к Урге.

- Только бы вовремя добраться в Монголию, - сказал ба­рон. - После чего не составляет труда свергнуть Сухэ с его коминтерновскими помощниками.

112. Сцена

Следующим утром дивизия достигла пограничной реки.

- Переправляться вплавь на спинах лошадей! - приказал ба­рон.

Сотня за сотней кидалась в реку.

- Ваше превосходительство, - сказал полковник Марков, - нельзя ли разыскать лодки-дубленки? Бойцы просят ими воспользо­ваться. Некоторые тонут.

- Я сказал: переправляться на лошадях вплавь! - закричал барон.

- Ваше превосходительство, - сказал Марков, - как началь­ник штаба я не могу отдать такое распоряжение, это означает гибель многих.

- Переправляться на лошадях! - закричал барон и, подняв ташур, ударил Маркова по голове. Показалась кровь.

- Ты больше не начальник штаба, ты рядовой, пошел вон! Кто не хочет перепра­вляться вплавь, получит бамбуки.

- Это полулюди, - добавил барон, глядя на переправу. - Они способны жить и воевать, только пока их бьют.Переправа на лодках затянула бы переход границы, а красные могут появиться в любой момент.

113. Сцена

В лагере на другом берегу реки к барону вернулась его обы­чная самоуверенность. Полулежа в своей палатке, по обыкновению положив под голову седло, он говорил мне:

- За пять лет русские не научились воевать. Если бы я так окружил красных, ни один не ушел бы.

- Нам просто повезло, ваше превосходительство, - сказал я. - Как известно от пленных, красные пользовались старой, состав­ленной еще в 1881 году сорокаверстной картой Монголии, схемати­чной и неточной. На ней пограничная река течет на несколько деся­ток верст восточнее, чем на самом деле. С этой картой в руках крас­ные полагали, что мы задержались на переправе, и преследователи наши упустили момент.

- Что ж, - сказал барон, - может быть, нас действительно спас случай? Но что такое случай? Все можно объяснить случайно­стью и судьбой. Однако, говоря о судьбе, я имею в виду не столько западноевропейское, из античности идущее представление о безличном надмирном фатуме, сколько мистическую буддийскую карму, оттого и в моем походе не следует искать политической логики, а скорее его причиной была история рода и моя собственная жизнь, прочно связанная с Востоком.

114. Сцена

Сухэ вступал в Ургу. Первый министр торжественно покло­нился Сухэ и сказал:

- Сухэ-батор, мы встречаем тебя на расстоянии десяти верст от Урги, как встречали раньше пекинского наместника.

Живой Буд­да готов признать революционное правительство, и поэтому вручил Сухэ саблю. Сухэ поцеловал саблю и сказал:

- Живой Будда Богдо Гэген не противоречит программе и дисциплине народной революции, ибо буддийское монашество - это преданность старшим.

Сухэ, осененный красным знаменем с тибетской свастикой, сопровождаемый беспрерывно трубящим трубачом и верховными цэриками, проехал по главной улице Урги, называемой Широкой. Навстречу ему под желтым знаменем с тибетской свастикой выехал Богдо Гэген в сопровождении своей свиты и монгольских музыкан­тов. Вдоль домов скромно тянулась цепочкой красная пехота.

- Своим вторжением в Забайкалье Унгерн дал повод крас­ным вступить в Монголию, - шепотом сказал один из русских, на­блюдавших церемонию.

115. Сцена

Была уже осень. Ночью подмораживало. Как-то ранним све­жим сентябрьским утром в воздухе послышались гусиные крики. Я вышел из палатки и, задрав голову, долго смотрел на летящих птиц. Множество солдат и офицеров также стояли и смотрели. Общее чувство, владевшее нами, - услышанное в гусином крике чувство прощания. Его выразил пожилой казак, сказавший дрогнувшим го­лосом:

- Прощай, матушка Русь, к теплу потащусь…

И перекрестился. Один из бурятов вынес кожаный бурдюк с верблюжьим молоком и брызнул молоком в траву.

- Так велит обычай, - сказал он, - мы в бурятских улусах брызгаем молоком вслед птичьим караванам. Выстилаем им счаст­ливую белую дорогу, чтоб по ней они весной легко вернулись назад.

- А наша-то дорога куда? - сказал один офицер. - Нам куда потащиться? Нет нам белой дороги назад. Прощай, матушка Русь!

И он вытер увлажнившиеся глаза. Об этом думали все: куда идти? Эта мысль была теперь главной. Думал о ней и барон.

- Я отправил с монголом письмо к Богдо Гэгену, - сказал мне барон в палатке. - Выражаю ему соболезнования по поводу за­нятия столицы красными, предсказываю наступление черных дней для Монголии и желтой религии и предлагаю ему бежать из Урги.

- Куда, ваше превосходительство? - спросил я.

- Куда? - переспросил барон. - В Тибет. Но вряд ли он согласится. Вообще, сам факт, что Богдо Гэген поддержал прави­тельство Сухэ лишает всякой надежды на Монголию как на оплот в борьбе с мировой революцией. Наследники Чингиз-Хана оказались недостойны своей великой миссии. Многие князья уже перекраси­лись в красный цвет, из моих друзей превратились во врагов, преда­тельски перешли на сторону большевиков. Даже ламы позабыли, что недавно провозгласили меня богом войны. Нет, оставаться в Монго­лии для меня не имеет смысла.

- А Маньчжурия, ваше превосходительство? - спросил я. - Ведь вы женаты на маньчжурской принцессе…

- В Маньчжурию меня тянет еще меньше, - ответил