- В казачьих станицах и бурятских улусах к новой власти относятся без симпатии, но силу ее знают, - сказал Марков. - Вое­вать с ней никто не хочет, особенно в страдную пору.

- Кто не хочет, того мы заставим, - резко сказал барон.

- В войне всегда надо верить случайности. Я не нуждаюсь в прочности, я нуждаюсь только в военном счастье. Я верю в случайность и удачу. И, обернувшись к Сипайлову, добавил:

- Тебе, как остающемуся в Урге коменданту города, будет дан список лиц, подлежащих уничтожению после того, как войска покинут столицу. Перебить всех оставшихся в живых евреев и всех тех, кто не выказал должного патриотического усердия.

- Будет исполнено, ваше превосходительство, - хихикнул Сипайлов.

104. Сцена

Дивизия шла на север несколькими колоннами по речным долинам. В разгаре была монгольская весна, преобразившая суро­вые хребты северной Монголии. Ковер из белых и лиловых цветов покрыл склоны гор. Даже сам барон, вечно суровый, казалось, отта­ял от весеннего солнца.

- Погода чудесная, - сказал он мне, скакавшему рядом с ним. - Солнце, но не жарко. Из лощин тянет прохладой. И он по-волчьи глубоко вдохнул воздух.

- До реки один переход, - добавил он, глядя на карту. - Надо выслать вперед квартирьеров для подготовки лагеря. Вы по­едете с нами, есаул.

105. Сцена

Среди ехавших в авангарде офицеров и солдат, несмотря на предстоящие бои, возможную смерть или ранение, царило хорошее настроение. Слышался смех и шутки.

- Что теперь будет делать барон? - сказал один из офице­ров. - Как наказывать провинившихся? В Урге он сажал на крышу, в Забайкалье на лед, в пустыне ставил виновника за триста шагов от лагеря.

- В нынешней обстановке барон ничего не выдумает, - сме­ясь, ответил другой офицер.

Приехали на место у реки и начали разбивать лагерь.

- Однако, господа, - сказал офицер, - что-то гниет, запах тяжелый.

Начали искать и нашли павшую корову.

- Срочно закопать, - распорядился я.

- Ваше благородие, лопат нет, - ответил вахмистр. - Надо ждать прихода дивизии с обозом.

Барон подъехал в ином настроении, чем перед нашим рас­ставанием, мрачный и злой.

- Срочно послать депешу Резухину, - сказал барон. - Тубанов разбит. Едва успел отступить. Он первый пересек границу и попал в засаду. Будем пробиваться всей дивизией в двух направлениях.

Вдруг он понюхал воздух и яростно закричал:

- Дежурного офицера ко мне! Офицер подскочил к барону.

- Вонь! - снова заорал барон. Офицер молчал.

- Бурятов ко мне!

Явились буряты.

- Выпороть его! - указав на офицера, закричал барон.

- Два­дцать пять ударов.

Офицера начали пороть. Чтоб не видеть в очередной раз такого зрелища, я ушел в свою палатку.

- Будешь теперь знать, что такое гигиена, - сказал барон.

- Я не виноват, - ответил офицер, - старшим был комен­дант бригады Миронов.

- Миронова ко мне! - понеслось по лагерю.

У меня замерла душа. Я быстро надел мокрые сапоги и по­шел к барону.

- Заразу разводишь?! Понятия о санитарии не имеешь?

- Ваше превосходительство, корова павшая, ее зарывают.

- Марш на куст.

Около палатки барона стояло дерево. Я бросился к нему, стал быстро взбираться, скользя обратно, падая и снова взбираясь.

- Если ты сейчас же не залезешь, я пристрелю тебя, как ко­тенка, - сказал барон.

Наконец, я забрался на самую вершину. Барон не унимался, продолжал кричать. Вскоре на соседних деревьях оказалось еще не­сколько офицеров, весь пггаб. Наступил вечер. В лагере сыграли зорю. Провели проверку. Бивуак стал постепенно затихать. Штаб продол­жал сидеть на деревьях. Наконец, Унгерн вышел из палатки.

- Миронов!

- Я, ваше превосходительство.

- Слезай и иди спать!

Обессиленный, я начал слезать, сорвался и упал.

- Ты ушибся? - спросил барон.

- Не извольте беспокоиться, - мрачно ответил я и, прихра­мывая, пошел от дерева.

106. Сцена

Дивизия с боем прорвалась через границу. Красные отсту­пали, но барон был зол и угрюм. Нас встречали пустые села.

- Рассылаются ли вербовщики? - обратился он к Бурдуковскому.

- Так точно, ваше превосходительство, - ответил Бурдуковский. - Во все стороны рассылаются вербовщики, но волонтеров нет. Все, способные носилть оружие, или мобилизованы, или скрываются в горах. В лучшем случае в селах остаются женщины, дети и старики.

- А казачьи станицы? - спросил барон. - Там живут самые верные казаки. На Селенге.

- И там, ваше превосходительство, ни один человек не при­соединился.

- Не хотят воевать за правое дело, - сказал барон.

- Народа­ми завладел социализм, злейший враг мира на земле, так как смысл социализма - борьба. На борьбу мы ответим борьбой. В зависимо­сти от исхода этой борьбы будущее поколение будет или славить или проклинать наши имена.

Впереди послышались частые выстрелы и орудийная пальба.

- Красные укрепились в селе Гусиноозерского монастыря, - доложили барону. - Силы их до двух батальонов с орудиями.

Барон выехал на холм и начал осматривать местность в бинокль.

- Обозу двигаться по дороге! - приказал он.

- На виду у красных? - удивленно переспросил один из офице­ров.

- Да, на виду у красных.

- Ваше превосходительство, - сказал я, - в обозе госпиталь­ные подводы с ранеными…

- Исполнять приказ! - заорал барон. - Бурдуковский, взять в шашки каждого, кто не исполнит приказ. Обозу двигаться, чтоб отвлечь артиллерийский огонь от боевых частей.

Обезумевшие от выстрелов лошади понеслись галопом. С госпитальных подвод слышались крики и стоны раненых. Один из снарядов попал прямо в санитарный фургон.

- Теперь бросить вперед конницу, - сказал барон. - Боль­шевики не успеют развернуть орудия.

Конница, скрытая за холмами, ворвалась в село. Начался рукопашный бой. Прижатые к берегу комиссары и командиры стре­ляли в себя. Командир батальона застрелился, войдя по горло в воду.

- Шикарно, - сказал барон. - Стреляют до последнего, а потом стреляют в себя. Берите пример. Этими людьми владеет дья­вольская идея, но они ей преданы до конца. Как бы к ним ни относи­лись, самоубийство - поступок человеческой