Девочки начинают называть себя младшими сестрами, напоминая тем самым старшим о данном обещании заботиться, развивать их таланты. Ведь они обещали, когда вы только приехали. Вновь прибывшим девочки дают прозвание раньше старших сестер – «новые», указав тем самым их место.

Младшие сестры слышали, как ты сказала: Нам нашли замену. Им тоже пришла в голову эта мысль, и они тоже боятся. Теперь несложно наполнять миски слезами.

Туман рассеивается, снег тает. Старшие сестры заняты устройством новеньких. А у тебя появляются новые заботы. Собак за воротами подстерегают волки и леопарды. Одного пятнистого пса уже загрызли, и старшие сестры загоняют остальных в дровяной сарай, пока леопардам не надоест и они не уйдут. Сарай перестает быть твоим убежищем.

По равнине носится ветер, обдирающий молодую зелень с веток и стеблей. В твоей комнате весь день дребезжат запертые ставни. С наступлением весны, времени, которое должно ознаменоваться твоим побегом, рождается новое чувство – пленения и одиночества.

Ты вспоминаешь ущелья по дороге к Священной горе; как опасно там, должно быть, сейчас, когда сходит снег. Ветер, наверно, такой силы, что способен снести паломников с идущей вдоль обрыва тропы будто листья с дерева. Как тебе понять, где начинается и где заканчивается ветер? А маленькие деревушки, чьи связанные вместе веревками хижины крыты соломой и обнесены глинобитными стенами, – разве из них не уйдут по такой погоде?

Пожалуй, и не выйдет вернуться той же дорогой, какой ты пришла. И все-таки ты ничего не знаешь о мире за ее пределами.

Но ветер стихает, вода снова бежит в пруды по выложенным сланцем желобкам. Преждевременная, сбитая непогодой зелень возрождается, и ты гуляешь по террасам сада, не промочив ботинок. Леопарды снимают свой пост, и собаки возвращаются к охране ворот.

Остатками поленьев ты прикрываешь фреску, хотя, несмотря на то что теплеет, огонь нужен для кухни. Дрова на исходе, сообщаешь ты старшим сестрам, и те ведут вас в сад. Вам велено собрать хворост, а когда набирается высокая куча, зовут к воротам.

Сестры сажают собак на цепь и, впервые выпустив вас за ворота, велят идти за ними и собаками к поваленному дереву. Его уже распилили на куски, ваша задача – перенести их в сарай.

Собаки натягивают цепи, и старшие сестры с трудом удерживают равновесие на мокрой земле.

Не отставайте! – кричат они. В редкому лесу слышно хорошо.

Морозный воздух наполняется возбужденными голосами младших сестер. Солнечный свет отражается от их волос. Девочки вереницей огибают старших сестер и собак, и когда ты отстаешь, никто не замечает, или всем все равно.

Ты уже ощущаешь свою будущую жизнь после нынешней – мерцающую, пульсирующую по ту сторону соленого озера. Монастырь – не твое, ты не сможешь быть здесь частью целого. Твой выбор сделан.

Ты отделяешься и идешь в сторону озера, устремив взгляд на будущую жизнь со всем разнообразием ее красок и форм.

Реакция у собак быстрее, чем у старших сестер. Крупные, сильные, они внезапно срываются с места, сестры не в силах их удержать.

Ты бежишь и слышишь, как сестры зовут собак. Ты можешь бежать и должна бежать намного быстрее, но соль у тебя под ногами как каша.

Одна собака кусает тебя за пятку. Решила поиграть? Ты падаешь, встаешь и, собрав все силы, бежишь дальше. Но все-таки собак тебе не обогнать.

Хруст. Хрустит кость, твоя кость. А потом они на тебя набрасываются. Все пять, что остались. Псы в ярости. Им знаком твой запах, он ассоциируется у них с пищей. Зубы и когти вонзаются в кожу, ты видишь это, но едва ли осознаешь.

Старшие сестры бегут к тебе. Они схватили палки, ветки, все что под руку попалось, чтобы отогнать собак.

Ты закрываешь лицо руками. Видишь свою кровь. Чувствуешь, как тело обмякло, а затем сжалось. Потом все ощущения пропадают.

Еще не конец, но его начало.

Ты не чувствуешь, как девочки гладят тебя по мокрой голове, но видишь, как они, склонившись над твоим окровавленным телом, смыкаются подобно лепесткам цветка, а ты поднимаешься выше и выше.

Ты умираешь, да. Но ты еще не совсем мертва. За тобой тянутся все невидимые косички.

Пема первая. Она спускается по небольшому склону и оступается. Кожа на бедре сдирается, и она видит тебя на снегу.

Потом Теши. Переводя лошадь через реку, ту самую реку, которая, как ты думала, станет вехой твоей свободы (впрочем, может, и стала), он вздрагивает от резкой боли в груди.

В глубине души Теши понимает, что ты умираешь. Но он отгоняет эту мысль, как и свою неосязаемую вину. У него уже не будет возможности с тобой объясниться, рассказать, как он искал тебя, искал. Как нашел твои ботинки, палатку с твоим именем, написанным крупными черными буквами, – ПТАХА. Кроме собственного имени Теши умеет читать и писать только это слово.

Старшие, младшие сестры, собаки – все становятся маленькими. Вокруг равнина, тронутая розовой рябью. Ты хочешь приготовить такую краску и писать, писать.

Потом тебя засасывает в какой-то туннель, и ты невольно вспоминаешь слова Пемы, сказанные ею тебе еще в детстве.

Когда умрешь, говорила она, иди только вперед, к мирным божествам. Только к свету.

Но ты не видишь в туннеле мирных божеств. И света тоже.

Ты спотыкаешься о крохотную песчинку. С одной стороны жизнь, которую ты оставила, с другой – будущая, которая еще не просматривается.

* * *

В Склепе призраков лампочка загорается два раза в день, перед едой. По ней, а еще по тарелке в маленькой кормушке ты отсчитываешь время. Набирается три дня. Ты кричишь разносчику: Сколько мне еще здесь торчать? Он в ответ: Сколько надо.

В тусклом свете ты различаешь тонкий короткий матрас и унитаз. Воздух поступает только через кормушку. Время ты проводишь, лежа на матрасе или сидя в темноте и вспоминая.

Он появляется внезапно, когда света нет. Ты слышишь, как открывается и закрывается железная дверь, потом свет его фонарика бьет тебе в лицо.

Моя маленькая пташка.

И увидев его в Склепе призраков, ты точно знаешь, кто он, кем был всегда. Чоу. Чоу, уверенный: ты принадлежишь ему. Тот, кого девочки прозвали Херомом. Тот, кто преследовал тебя во всех жизнях, чтобы овладеть и отомстить.

Я знаю, кто ты, говоришь ты. И знаю, что ты сделал.

Тут история заканчивается, ухмыляется он.

Нет! – кричишь ты.

Ты полагаешь, кого-то волнует, что с тобой здесь случится? Он выключает фонарик и чем-то обматывает тебе