перед приемом у королевы. Комната с прошлого раза почти не изменилась, только обветшала за прошедшие годы. Это была одна из старейших частей Центра. Десятки пыльных мониторов. Почти все выключены. Некоторые разбиты. Лицом к приборной доске сидели четыре человека: двое мужчин и две женщины. Айрис узнала Аманду, которая проводила ту первую экскурсию. Обернувшись к ним, она улыбнулась и продолжила работу. Рыжеволосый мужчина лет сорока с небольшим крутанулся вместе со стулом и кивнул им. Айрис никогда его раньше не видела.

– Вы из отсека G? – Он говорил с американским акцентом. Айрис узнала знакомый по объявлениям голос.

– Да, – ответил Рав. – А вы кто?

Остальные продолжали тыкать в кнопки, крутить ручки и нажимать на клавиши.

– Меня зовут Питер, – представился мужчина.

– Мы не встречались, – заметил Витор.

– Я главный техник Центра.

– Мне известно, кто вы. Просто мы не знакомы.

– Где Норман? – вмешалась Айрис.

Питер резко развернулся к ней, будто только что заметил. Он поднялся с места и направился к ней. Лицо его оставалось на редкость спокойным, что придавало ему внушительный вид, несмотря на маловыразительную внешность.

– Норман решил передохнуть. Вы из-за этого пришли? – Он смотрел ей в глаза ничего не выражающим взглядом, как будто думал о постороннем.

– Нет, мы пришли по поводу Эбби, – объяснил Витор.

– Которая сбежала?

– Почему вы ничего не объявили? – поинтересовался Рав.

– Мы собираемся сделать объявление позже.

– Почему мониторы не работают? – спросила Айрис.

– Как вас зовут? – Питер окинул ее снисходительным взглядом.

– Айрис.

– Ах да. Та, которая наврала о перенесенных ранее болезнях.

– Я…

– Экраны просто ждут починки. Ничего серьезного.

– А камеры? – не унимался Рав. – Как может идти передача, если не работают камеры?

Питер покачал головой, оставив вопрос без ответа.

– Боюсь, ваша подруга умерла. Она покинула Центр и задохнулась в атмосфере. Если хотите, можете организовать панихиду. – Он говорил ровным голосом, но лицо и шея у него пошли красными пятнами.

– Где тело? – спросила Айрис.

– Хм. – Питер повернулся к коллеге. – Нэнси, не могла бы ты принести?..

– Не вопрос, – ответила Нэнси – маленькая и крепкая, с бесцветными волосами. Она была похожа на полицейского или на человека, которому нравится исполнять приказы. Из-под приборной доски она достала небольшую черную коробку из пластмассы.

Айрис взяла ее в руки. Коробка оказалась неожиданно тяжелой.

– Что это?

– Ее прах, – ответила Нэнси.

– И что мне с ним делать?

– Что хотите, – пожала плечами Нэнси.

– Спасибо, что зашли, – заключил Питер, улыбаясь так, словно они заходили на чай. Поняв это, он изменил выражение лица на более скорбное. – Очень сожалею о вашей подруге, – добавил он и повернулся к приборной доске. – Но у нас много работы.

– Передачу больше не показывают? – уперся Рав.

Питер сел на свое место, спиной к ним.

– Да забудьте вы о проклятой передаче.

– Мы умрем? – уточнила Айрис.

Питер засмеялся и обернулся. Лицо у него было красное и в испарине, будто кусок сырого мяса.

– А на что вы подписывались, черт возьми? На «Танцы со звездами», что ли?

34

Призрак? Видение?

Айрис с прахом Эбби в руках лежала на ее койке.

– Мы умрем, мы умрем, мы умрем, – прошептала она, но тут же поправилась. – Не волнуйся, бэби. Все будет как надо, – поглаживая живот, громко произнесла она.

Скачущее в груди сердце говорило правду.

Набрав на планшете сообщение, она послала его всем обитателям Центра:

Кто-нибудь знает слова Кадиша, еврейской молитвы скорби? Нужен человек, который сможет прочитать ее на панихиде по Эбби. Буду вам чрезвычайно благодарна. Спасибо.

Айрис слышала, как читают Кадиш, один раз в жизни – не в синагоге, а в лондонском театре, в постановке «Ангелы в Америке». Она не поняла ни слова на мертвом арамейском языке, но ее организм отреагировал по-своему. Волосы поднялись дыбом, руки затряслись, и она разрыдалась – беззвучно, так что даже Киран не заметила. Спасибо темноте в зрительном зале.

Она откинулась на подушку и ждала ответа, рассеянно нюхая одеяло Эбби, но дух подруги выветрился, и ему на смену пришла ее собственная заурядная прогорклость.

Джона ответил:

Я могу прочесть. Помню почти всю молитву. Очень сожалею об Эбби.

Айрис написала в ответ:

Даже если помнишь не все слова, неважно. Спасибо.

Она нажала «Отправить» и тут же услышала шорох на верхней койке, будто человек ворочается во сне. От страха у нее мурашки побежали по коже.

– Есть тут кто?

Сверху раздалось пение: «Ночь тиха, ночь свята…»

– Нет, – шептала Айрис. – Нет, нет, нет. – У нее похолодели конечности, тело покрылось испариной, а сердце билось так, словно сейчас выскочит из груди. – Чего ты от меня хочешь?

– Озарилась высота… – Ах, хорошо, получилось наконец. Я здесь. Сейчас спущусь. – Кто-то шевелился на матрасе у Айрис над головой. – Прости, что так долго. У меня были… э-э… трудности технического характера. Я ведь умерла совсем недавно. Ха-ха! Все это мне в новинку.

Прикрыв глаза, Айрис ударила себя по голове.

– Проснись, – сказала себе она, – проснись, черт побери. – Когда Айрис открыла глаза, то увидела чьи-то спускающиеся по лесенке босые ступни, а за ними фигуру в длинной белой сорочке. Айрис залезла с головой под одеяло. – Уходи, пожалуйста. Не причиняй мне зла.

Женщина, обойдя кровать, остановилась возле Айрис. Из-под одеяла Айрис видела размытый знакомый силуэт.

– Прошу тебя, – опять закрывая глаза, умоляла Айрис.

– Понимаю, все это кажется очень странным, но я, безусловно, не причиню тебе зла, милая. С какой стати мне это делать?

Айрис стянула с лица одеяло и вдохнула спертый обогащенный кислородом воздух. Она успокоилась, когда увидела омраченное беспокойством лицо матери, ее длинную косу и гладкую белоснежную кожу. Страх улетучился, будто дым. Вечная Элеанор Коэн, в возрасте тридцати одного года – столько ей было, когда умер Роберт, – моложе, чем сейчас Айрис.

– Мам, ты как настоящая.

– Я и есть настоящая.

Айрис села на постели.

– Эге-гей, я сошла с ума, – объявила она, делая руками джазовые движения. – Ура, наконец-то я сумасшедшая! А ты кто – призрак? Видение?

– Айрис, я же тебе говорю, я умерла. У меня был рак. Вовремя не обнаружили.

– Рак чего?

Мама покачала головой.

– Но я здесь не поэтому, – чопорно произнесла она. – Давай не будем об этом говорить.

– Почему?

– Айрис, я…

– Ого, это и вправду ты. Только ты можешь стыдиться своей раковой опухоли.

– Если бы ты хотела узнать, как я умерла, – ровным высокомерным тоном высказала она, – надо было остаться на Земле – тогда ты была бы в курсе.

– Я тебе не верю. – Отвернувшись, Айрис свернулась калачиком. Мать примостилась на краю матраса.