Нино пьяно качнулся, поднял стакан и сказал неожиданногромко:

— Да, они были уродливы, но они были женщинами.

Дина Дан повернулась к ним. Нино поднял стакан еще выше,приветствуя ее.

Джонни Фонтена вздохнул.

— О'кэй, ты всегда останешься итальянским крестьянином.

— А я и не собираюсь меняться, — ответил Нино сочаровательной пьяной улыбкой на лице.

Джонни отлично его понял. Нино был не так уж пьян. Онпритворялся, давая себе возможность высказать своему голливудскому патронутакое, чего он не мог бы сказать в трезвом виде. Джонни обнял Нино:

— Хитроумный бездельник, знаешь, что у тебя железныйдоговор на год и теперь можешь говорить и делать, что хочешь, а я даже не могутебя уволить.

— Ты не можешь меня уволить? — спросил Нино хитрымпьяным голосом.

— Нет, — ответил Джонни.

— Тогда хрен с тобой, — сказал Нино.

Джонни на мгновение изумился и рассердился. Он виделбеззаботную улыбку на лице Нино. То ли он стал в последние годы умнее, то липадение с небес сделало его более чувствительным, но в тот же момент он понялНино, понял, почему его бывший напарник не добился успеха и пытается уничтожитьтеперь последний шанс на него. Нино не нравилась цена, которую предстоялоуплатить за успех, он был оскорблен всем, что делалось ради него.

Джонни взял Нино под руку и вывел его из усадьбы. Нино елепередвигал ноги. Джонни говорил с ним примирительным тоном:

— О'кэй, мальчик, ты будешь только петь для меня, яхочу сделать на тебе деньги. Не стану вмешиваться в твою жизнь. Делай, чтохочешь. Хорошо, друг? Ты должен только петь для меня и делать деньги. Это важноименно теперь, когда я сам петь не могу. Сообразил, старина?

Нино выпрямился.

— Я буду петь для тебя, Джонни, — сказал он. Ниноедва шевелил языком, и его трудно было понять. — Я пою теперь лучше тебя.Я всегда пел лучше тебя, и ты это знаешь.

Джонни задумался. Вот в чем дело. Он видел, что Нино ждетответа, пьяно шатаясь, освещенный калифорнийской луной.

— Хрен с тобой, — сказал Джонни дружеским тоном, иоба они засмеялись, как в то доброе старое время, когда были молоды.

Узнав, что дон Корлеоне застрелен, Джонни Фонтена началбеспокоиться не только за здоровье своего крестного, но и за судьбу обещанногокредита. Он хотел лететь в Нью-Йорк, но ему было сказано, что это можетотрицательно сказаться на его карьере. Он стал ждать. Через неделю прибылчеловек от Тома Хагена. Кредит можно было получить, но пока только на одинфильм.

Тем временем Джонни отказался от опеки над Нино, и тотпрекрасно справлялся с молоденькими кинозвездами. Иногда Джонни приглашал еговместе провести вечер. Когда зашла речь о том, что дон застрелен, Нино сказалДжонни:

— Знаешь, я однажды попросил дона дать мне работу в егоорганизации, но он не хотел. Мне надоело водить грузовик и хотелось сделатькучу денег. Знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что у каждого человека своеназначение в жизни, и мое назначение — быть человеком искусства. Он имел ввиду, что я неспособен стать шантажистом или убийцей.

Джонни долго думал над его словами. Крестный отец,несомненно, один из наиболее умных в мире людей. Да, он понял, что Нино неспособен стать шантажистом или убийцей. Но откуда было дону знать, что онстанет человеком искусства? «Да, он просто высчитал, что наступит тот день,когда я сам вызовусь помочь Нино. А как он это высчитал? Он знал, что я должен будувыразить ему свою признательность. Разумеется, сам он никогда не попросил быэто сделать. Он дал мне понять, что этим я могу его порадовать.» Джоннивздохнул. Дон ранен, попал в беду. Только дон был в состоянии использовать своисвязи и оказать давление на жюри, но семейству Корлеоне теперь явно не доэтого. Джонни предложил свою помощь, но ответ Хагена был лаконичен: «Нет».

Джонни был занят организацией производства своего первогофильма. Автор книги, по которой был написан сценарий только что отснятогоВольтцем фильма, приехал по приглашению Джонни, чтобы побеседовать с ним сглазу на глаз, без вмешательства и посредничества агентов и студий. Втораякнига удивительно подходила Джонни. Ему не придется петь, там много героизма,женщин и секса, а главное — один из героев словно по заказу написан для Нино.Этот тип говорил, вел себя и даже выглядел, как Нино. Даже непонятно, как этополучилось.

Джонни действовал очень быстро. Он убедился в том, что знаето кинопроизводстве значительно больше, чем полагал, но все-таки нанял хорошегорежиссера, который не мог найти работу после того, как попал в черный списоксторонников коммунизма. Джонни этим не воспользовался и подписал с режиссеромконтракт на обычных условиях.

— Я надеюсь таким образом сэкономить побольше, —чистосердечно признался он режиссеру.

Он очень удивился, когда пришел помощник режиссера и сказал,что представитель профсоюзов требует 50.000 долларов. Джонни поразмыслил, несобирается ли помощник режиссера надуть его, а потом сказал:

— Пошли-ка ко мне этого парня из профсоюзов.

«Парнем из профсоюзов» оказался билли Гофф.

— Я полагал, что отношения с профсоюзами окончательноулажены моим приятелем, — сказал он Гоффу.

— Кто тебе это сказал? — спросил Гофф.

— Ты сам прекрасно знаешь, — ответилДжонни. — Я не стану называть его имени, но раз он что-то говорит, значиттак оно и есть.

— Времена изменились, — сказал Гофф. — Твойприятель попал в беду, и его приказ уже не имеет силы.

Джонни пожал плечами.

— Зайди через пару дней. О'кэй?

Гофф улыбнулся:

— Разумеется, Джонни, — сказал он. — Но этотебе не поможет.

Звонок в Нью-Йорк, однако, помог. Джонни говорил с Хагеном,и тот велел ему не платить.

— Твой крестный рассердится, если узнает, что ты хотябы грош заплатил этому ублюдку, — сказал он Джонни. — Престиж донаупадет, а он не может себе сегодня этого позволить.

— Могу я поговорить с доном? — спросилДжонни. — Может быть, ты поговоришь с ним? Мне необходимо приступить кработе над фильмом.

— С доном пока никто не может говорить, — сказалХаген. — Он очень болен. Я поговорю с Сонни. Но учти, в подобных делахрешаю я. Не плати этому выродку ни гроша. Если что-то изменится, я тебе сообщу.

Джонни страшно рассердился и положил трубку. Неприятности спрофсоюзами могут значительно увеличить расходы и вообще поставить съемки подудар. У Джонни мелькнула мысль, не заплатить ли Гоффу тайком. Ведь если донговорит что-то — это одно, а если говорит и приказывает Хаген — дело совсемдругое. Но он решил подождать еще несколько дней.