– Звучит как сказка, если честно.

– Послушайте, – юноша устало потёр глаза, – я знаю, что вы ищете подвох, но я слишком устал, чтобы убеждать вас в его отсутствии. Лучшего варианта я предложить не могу. Так что…

– Мы можем договориться, что воины Империи будут вольны ходить на расстояние полдня от шахт. Дальше – территория Линьцана. Но ваши лагеря ограничиваются шахтами и фортом.

– Как и ваши не должны быть на расстоянии полудня от шахт.

– Разумно, – Лин слегка склонил голову набок. – Сможешь объяснить это своим воинам, новый начальник гарнизона?

– Боюсь, у них нет выхода, – мальчишка нервно рассмеялся. – У нас был увлекательнейший урок субординации.

– Это его последствия разодрали волки?

– К сожалению. Впрочем, господин пытался зарезать меня ночью, не могу сказать, что я рад тому, что сделал.

– Что-то новое из уст Циня.

– Я не отец, – юноша устало потёр переносицу. – Никогда им не был и не стану, хотя вряд ли вы поверите.

– Отчего же? Твои предложения уже звучат иначе, чем хотел бы Амань, – Лин задумался и положил руку на плечо Кану. – Раз уж ты хочешь мира, Цинь, то мы можем продолжить этот разговор, когда я вновь окажусь рядом с фортом.

– А вам это зачем?

– Не люблю, когда детей бросают в лесу, – Жрец улыбнулся. – Даже южных. К тому же, мир без понимания друг друга никогда не продлится долго. Значит, без крови?

– Без крови.

– Пусть будет так. У тебя есть ещё пожелания?

– Вообще-то… да, – Кан помедлил и вдруг выпалил: – А можно погладить ездового волка?

Лин смотрел на этого юношу и впервые испытывал странное желание написать Аманю. Чем дольше они разговаривали, тем больше его терзал вопрос, не менее важный, чем тот, что задал Кан: уж не приёмный ли это мальчик? Не мог наследник Циня стремиться к миру. Это казалось таким странным, что, даже обговорив всё, Лин не до конца верил в серьёзность намерений Кана. С другой стороны, он не терял ничего; принимая такое предложение, нужно будет только проверить, насколько имперцы собираются оставаться верными своему слову. Придётся задержаться у форта, а заодно и разобраться с шахтами. К тому же, остались вопросы, которые хотелось задать Циню.

– Он точно мне руку не откусит?

– Нет, но диких не гладь. Я скоро.

Это была последняя шахта, и Кан благодарил Небо за то, что шэнми согласился на его предложение. Идея с зеркалами была хорошей. Цинь подробно объяснил Ляну и другим капитанам, что делать после Шествия, чтобы не обнаружить у себя в деревне незваных гостей, готовых обглодать все кости. Но повторять подвиг с остальными шахтами он не мог, а рисковать людьми совсем не хотел.

Как ни старался лекарь, а шевелить раненой рукой было тяжело, и Кану уже бессчётное количество раз приказали до полного её восстановления не махать оружием. Именно поэтому согласившийся на сделку Лин был спасением, хотя Кан с болью думал о том, что придётся совершить визит к цы-ши и попытаться наладить отношения, испорченные Цзыданем. Видит Небо, нужно обладать потрясающим талантом, чтобы создавать столько проблем из могилы.

Лин отдал приказ волку на каком-то северном диалекте, и Кан осторожно коснулся загривка, замерев от мальчишеского восторга. Эти твари были… невероятными! Когда переговоры закончились, он взгляда не мог оторвать от северных чудовищ. Глаза умные, точно у собак, тела размером с лошадь, а клыки… Не хотелось бы на такие напороться. Мех оказался настолько густым, что Кан не мог не позавидовать зверю, ведь холода накрыли Линьцан и приграничные земли. Хмыкнув, Лин исчез в шахте, а Цинь остался под охраной волка.

***

Четвертый день северный шэнми занимался тем, что запечатывал демонов в шахтах – по шахте за день. Кан был единственным, кто ходил и проверял безопасность, – это давало имперцу и северянину время присмотреться друг к другу. Одно дело – заявить о намерениях, другое…

Но каждый убеждался в том, что удача наконец-то им улыбнулась. Лин держал слово и никак не мог взять в голову, что не так с этим юным Цинем. На третий день, когда они сидели у костра, до него наконец-то дошло: Кан не чувствовал к нему неприязни. Как и с пленником, Цинь разговаривал о десятках вещей, тактично обходя любые вопросы о защите Линьцана или войсках. Казалось, он даже испытывал какое-то облегчение от бесед, хотя в форте мальчик вряд ли мог найти собеседника. Шэнми отвечал осторожно, но юношу не останавливал.

В тот день он не выдержал и всё же спросил:

– Тебя успокаивает компания шэнми?

– Напоминает о доме, – Кан разделывал подстреленного зайца, невольно размышляя о том, что ещё больше он скучает по домашней кухне. – Я знаю, что вы с отцом не ладили, но…

– Кроме проклятия, у нас нет ничего общего.

– Конечно. Кстати, он просил передать вам долгих лет здравия.

– Это «здравие» Амань может отправить себе в могилу, – Лин нахмурился, но затем смягчился. – Ты не похож на него.

– Он тоже так говорит, – Кан хмыкнул. – Если вы добавите что-нибудь про пустоголовость, то я начну подозревать, что вы сговорились.

– Не думаю. Юношеского безрассудства много, но голова у тебя не пуста.

– А сами вы таким не были?

– Юным? Был. Но риск на Севере – дорога в землю, особенно для шэнми.

Почему-то Кан верил. У Лина была мягкая улыбка, но совершенно пустые глаза. Кошками скреблось на душе странное чувство: ему казалось, что любой шэнми должен быть таким же, как отец, но Лин больше походил на ожившего духа Линьцана, а не на колдуна.

– Вас как-то не так обучали в храме? Не так, как отца?

– А про храм тебе Амань или разведчик рассказал?

– Оба.

– И много ты знаешь о колдовстве?

– Достаточно, чтобы в форте меня считали шэнми.

Лин чуть не подавился чаем, который заварил на костре.

– Повтори-ка ещё раз, мальчик.

– Нет. Вы расскажете про Юнъаньский храм, а я расскажу, откуда взялся труп в лесу, – Кан хитро улыбнулся. – Договорились?

– Милая попытка провести разведку, пусть и наивная.

– Я не об этом.

Кан развесил над огнём мясо.

– Почему северяне не жгут шэнми? Не может же такого быть, чтобы на юге их боялись, а здесь – нет.

– Значит, мучает вопрос, чем я отличаюсь от твоего отца? Тебе нужно меньше оглядываться на Аманя, Кан. И не искать его призраков. Впрочем… – Лин протянул пиалу с чаем Кану. – Расскажу. На Севере любому проклятому дают выбор: уйти в храм или умереть.

– Кхм! «Хороший» выбор.

– Ну, получше, чем быть сожжённым, если не получишь одобрение Императора. В храме проклятых учат тому, как колдовать, но ещё больше – тому, как не поддаваться Тени.