Не сразу дошло, что спрашивает он меня. Но я и помыслить не могла о голоде.

– Тогда мы пойдем кое-чего обсудим, а после обеда соберемся, перекусим, и расскажу, как съездил.

Крис фыркнул и украдкой закатил глаза. Камилла резво унеслась на кухню – накрывать стол для желающих перекусить. С вечера оставалось холодное мясо, если разогреть, будет вполне ничего.

В комнате я первым делом направилась в ванную, чтобы набрать воды.

– Что ты делаешь? – спросил из комнаты Рикард.

– Ванну тебе.

– Сырочек, ванна может и подождать. Не прячься от меня.

– Лезь! – скомандовала я. – Зря пену, что ли, переводила? Сейчас еще резиновых уточек запущу тебе, для развлечения.

– Какая суровая, – фыркнул Рикард.

Я честно ждала, пока он залезет в ванну, и в нерешительности остановилась в дверях. Он хотел поговорить, но что мне делать? Пройти вперед или остаться за его спиной? Украдкой я любовалась рельефными плечами мужчины.

– Здесь хватит места для двоих, – вдруг сказал он.

Меня охватила настоящая паника. Не такая, как в драконпорте, конечно, но тоже мало приятного.

– Я не кусаюсь, Никки, – мягко произнес Рикард. – Но нам пора двигаться дальше. Поэтому или иди ко мне, или скажи мне окончательное «нет», и я уверяю, что это никак не отразится ни на твоих друзьях, ни на лавке, ни на таверне, ни на моем отношении к тебе. Просто… я не знаю, чем еще могу доказать тебе, что это не уязвленное самолюбие.

И все же страх был другой. Приправленный приятным волнением, сдобренный неуверенностью. Страх перед переменами, а не чем-то жутким.

– Закрой глаза, – попросила я.

Думала, рассмеется и съязвит, но Рикард, к моему удивлению, послушался. Я быстро расстегнула пуговички на платье, и ткань упала на пол. Кожу словно покалывали тысячи маленьких иголок. Дрожащими пальцами я схватилась за бортик ванны и опустилась в белоснежную ароматную пену, а руки мужчины помогли устроиться у него на груди.

Первое соприкосновение обнаженных тел пронеслось разрядом молнии. Я замерла, привыкая к слишком откровенным и жарким объятиям. Рикард поднял руку и заправил прядь моих волос за ухо. По виску скатилась капелька воды.

– Испугалась?

– Да. Не уезжай больше. Ну его, это расследование. Давай попросим Бернона, чтобы он снял мэра, и забудем обо всем? Дрю, может, что-то вспомнит, а может, и нет. Ангор мертв, Крис на нашей стороне. Что бы они ни задумывали, их план не удался.

– Может, так и поступим. Виртон Бол торговал куклами, в которые вставлял камни жизни. В основном это были милые говорящие куколки. Но он рассылал и другие артефакты. Исцеляющие.

– Исцеляющие? – ахнула я.

– Только детям. Понимаешь, Сырочек, бывает так, что ребенок рождается с крохами магии, которых недостаточно, чтобы нормально развиваться. Если ребенок родился без магии – что ж, не всем иметь способности. Если с магией, то и вовсе хорошо. А вот если магии очень мало, она расходуется быстрее, чем восполняется. Такие дети умирают очень быстро. Виртон Бол нашел способ им помочь. Это было незаконно – требовались годы исследований такой магии, разрешения, и вряд ли вообще ему дали бы работать. Флоренцию Нейстикс в свое время спас отец Дрю, как и Хейлин ди Амос, как и еще множество детей.

– Значит, Нейстикс решил убрать свидетелей незаконной покупки артефакта, когда стал мэром? Чтобы ничто не порочило его репутацию?

– Может, и так, но это не вяжется с Ангором и подвалом. Я думаю, из-за него исчезла семья Дрю, а Нейстикс пытался добраться до подвала, думая, что в нем секрет, и воспроизвести формулу. Можно стать очень богатым, если добиться разрешения на такие артефакты.

– Почему же этого не сделал Виртон Бол?

– Полагаю, боялся, что формулу используют во зло. Кто знает. Однако он разыскивал больных детей и помогал даже тем, кто не мог заплатить за куклу. Надо будет поискать в архивах заметки о семье твоего призрака.

– Кто-то хотел больше не заниматься этим делом, – с улыбкой вздохнула я.

– Посмотрим.

Целоваться в горячей ванне было по-особенному приятно. Я расслаблялась, отдавалась во власть эмоциям и возвращала поцелуи. Пальцы мужчины скользили вдоль позвоночника, изучали каждый сантиметр кожи. Время остановилось, а единственным смыслом жизни стали эти прикосновения.

– Почему ты меня все-таки простила?

– Не знаю. Ты так прочно вошел в мою жизнь. Все, что мне дорого, принадлежит тебе, Рик.

– Ничего из этого мне не нужно без тебя. Ни лавка, ни дом, ни должность. Я много лет работал просто ради работы, она заглушала какую-то тоску. Мне хочется хоть немного поработать ради семьи.

– Если твоя работа рано или поздно тебя погубит, то плевать на нее. Давай будем заниматься лавкой и таверной! Они нас прокормят!

Рикард с улыбкой покачал головой.

– Сырочек, это твоя мечта. Я сделаю все, чтобы тебе ее подарить, но сам в сыре разбираюсь так же плохо, как в женской косметике. Но я обещаю, что возьму больше бумажной и организаторской работы. Чтобы ты не волновалась.

– Крис меня поцеловал, – вырвалось вдруг.

– Что? – Рикард моргнул и не сразу переключился с поцелуев на обсуждение Кристиана.

– Мы разговаривали, а потом он меня поцеловал, пока ты… наверное, уже вылетал.

– И? Тебе понравилось с ним целоваться?

Я так активно замотала головой, что подняла брызги, и Рикард рассмеялся. А я покраснела.

– Просто решила, что ты должен об этом знать. Крис хороший друг, но…

– Тихо, – моих губ коснулся палец. – Я не сомневаюсь в тебе, Никки.

– Ты хорошо меня знаешь.

– Не-е-ет, – довольно улыбнулся Рик. – Очень-очень плохо. Но обязательно внимательно изучу.

Мне не дали продолжать разговор, хоть я и пыталась. Но в какой-то момент дыхания просто стало не хватать, а мир снова сузился до невесомых будоражащих касаний. Новых, слишком личных и невероятных.

Я думала, что знаю о том, что происходит с тем, кого любишь, но оказалось – нет, не знаю. И с каждой минутой этой близости тонула сильнее и сильнее. Но почему-то это совсем не пугало.

– Вода остыла, – шепнул Рикард.

Словно во сне, я поднялась и закуталась в мягкое полотенце, стараясь не слишком пялиться на мужчину. Совсем недавно я думала, мы не увидимся больше никогда, и на этом контрасте невольно любовалась тренированным и загорелым телом.

Меня вновь заключили в объятия.

– Боишься?

– Нет.