когда следил за тобой, но вскоре время придет, и его, скорее всего, наконец-то не станет. Мне на него плевать, – Анхель развел руки в стороны, – Это будет месть Чеслава, он не цепляется за нее так, как я. Ну, а пока что он с удовольствием посторожит тебя, девочка, чтобы тебе вдруг не пришло в голову выкинуть какую-нибудь глупость. Прекрати спотыкаться. Мы почти пришли.

Татьяна, уже и в самом деле уставшая, и спотыкающаяся едва ли не на каждом шагу, очень жалеющая сейчас, что Тиона, крадущаяся позади, размерами меньше Винсента и на ее спине прокатиться нельзя, неприязненно сморщилась в его сторону.

– И куда мы пришли? – она огляделась и вдруг насторожилась. Ветви деревьев впереди постепенно расступались, слуха коснулся звон сбегающего по ступеням ручья… Место было ей знакомо, бесспорно, но видеть его ей доводилось лишь в том, другом мире, в мире, созданном Альбертом!

– Но это… – она обалдело покрутила головой и, остановившись на краю леса, ошарашенно уставилась на полуразрушенную башенку, возвышающуюся среди леса, башенку, в которой она очутилась после блуждания по подземелью Нормонда, и через которую, скорее всего, бежал Альберт.

Анхель, чрезвычайно довольный произведенным эффектом, кривовато улыбнулся.

– Позвольте вам представить, госпожа графиня, родовое поместье Мактиере! – он картинно вытянул руку, указывая на башенку. Татьяна нахмурилась. С ее точки зрения это было похоже на какую-то глупую шутку.

– И что, оно настолько мало? И вы с Чесом… прошу прощения, с Чеславом живете прямо на ручейке, над провалом в подземелье? И почему вообще твое поместье связано с Нормондом?

– Потому что моя семья всегда жила недалеко от места силы, – ворас вздохнул и устало потер переносицу. Объяснять очевидное ему не нравилось.

– Это Вик, глупец, когда строил замок, не подумал о том, что на этой земле мог проживать и кто-то еще… впрочем, тогда моя семья уже бежала в Литву. Поместье было заброшено, разрушалось, и граф решил, что ему оно не помеха. Подземелье, о котором ты упомянула, никогда не заканчивалось здесь, оно здесь начиналось, и многие пленники окончили свои дни там в былые годы… – мужчина ностальгически вздохнул, продолжая, – Поместье значительно больше, чем видно отсюда, основная часть его скрывается за этой башней. Оно простирается туда, – он вытянул руку, указывая куда-то вперед, – Прочь от нас, вглубь леса. Не бойся, Татьяна, – голос вораса внезапно засочился медом, и девушка впервые испытала самый настоящий страх, – В подземелье мы тебя не отправим, мы не настолько глупы, чтобы давать тебе возможность удрать. Прошу за мной, графиня, вскорости вы окажетесь в отведенных вам покоях…

…Покои, отведенные Татьяне, собственно покоями можно было назвать с большой натяжкой. В первый момент девушке, прошедшей следом за его светлостью маркизом Мактиере сквозь башенку, и вновь замочившей ноги в ручейке (кошка за ее спиной подала некоторые признаки недовольства обилием воды, однако, судя по всему, услышана ворасом не была и успешно миновала жидкую преграду), почудилось, будто она попала в чулан давно заброшенного отеля, действовавшего где-то в восьмидесятых. Комнатка, где ей предстояло коротать дни и ночи, ожидая спасения, была небольшой, весьма обшарпанной и, хоть и имела довольно широкое и даже изысканно оформленное окно, особенного впечатления не производила. Стены здесь были серыми и давно облезшими, а жалкие остатки штукатурки, сползающей с них, лишь усиливали ощущение заброшенности и покинутости.

На прелестные, пусть и немного запыленные некогда, помещения Нормонда, эта каморка походила как тарелка на кактус, и приятного в этом сравнении девушка не находила.

Обставлена комнатка была со спартанским вкусом – сплошной минимализм и никаких излишков цивилизации: одна, довольно узкая и даже на вид весьма неудобная кровать, один стол и один стул. Все. Больше в каморке не было ничего – вероятно, полагалось, что кроме как сидеть и лежать, пленнице заниматься больше ничем не надо.

Анхель, распахнувший перед последней дверь и заведший ее внутрь, обвел широким приглашающим жестом маленькое пространство и насмешливо улыбнулся.

– Располагайтесь, графиня. Друг мой навестит вас несколько позже, нынче он занят… – и, не пожелав прибавить и слова, ворас склонился в весьма неглубоком и скорее издевательском, нежели уважительном поклоне, делая шаг назад, а затем и вовсе покидая комнатку.

Дверь захлопнулась; лязгнул замок.

Татьяна поежилась, понимая, что выбраться из комнатенки самостоятельно будет довольно непросто и, подойдя к окошку, с тоской выглянула в него. Комната находилась на втором этаже поместья, куда ее привел Мактиере, стена снаружи не имела ярко выраженных выступов, а под самым зданием шумела довольно бурная речушка, чьим ответвлением, очевидно, был ручеек, сбегающий вниз по ступенькам.

Девушка присела на стул и пригорюнилась. Вариант заниматься скалолазанием и, свалившись со второго этажа в речку либо переломать ноги, либо захлебнуться, ее не слишком прельщал, значит, оставалось только молчаливо ожидать развязки своего неожиданного и очень малоприятного приключения.

Ах, если бы хоть…

Додумать она не успела. К ногам девушки прижалось до боли знакомое теплое пушистое тельце, и слуха ее коснулось нежное мурлыканье.

Тиона, каким-то образом ухитрившаяся проскользнуть в комнату и остаться незамеченной ворасом, утешала хозяйку изо всех сил, давая той понять, что она не одна.

Татьяне негромко рассмеялась и, подхватив кошку на руки, прижала ее к себе, ласково гладя по голове и ушам.

– Моя маленькая защитница, – прошептала она, – Как же хорошо, что ты у меня есть…

Тиона ткнулась мокрым носиком хозяйке в губы и выдала особенно звонкую трель, заставляя девушку заулыбаться.

– Я тоже люблю тебя, моя пушистая, тоже… – с губ слетел невольный вздох, – Жаль вот только, что ты не смогла защитить Анри от этого чертова паука, когда он явился к нему, не почуяла… – заметив осуждающий взгляд любимицы, Татьяна усмехнулась, – Да, я помню, что ты защищаешь носителя. Но могла бы защитить и моего сына…

Кошка неодобрительно фыркнула и всем видом продемонстрировала, что если ее сейчас не перестанут осуждать, она спрыгнет с колен хозяйки и тогда пусть та пеняет на себя. Татьяна, смеясь, удержала ее, прижимая к себе.

– Ну, будет тебе дуться! Ладно… надеюсь, после того, как он получил меня, к Анри претензий он больше иметь не будет, да и ребята не дадут его в обиду… Ну, что ж. Нам с тобой остается только ждать, Тио, ждать и ничего больше. Я уверена, они придут за нами и сумеют вытащить нас отсюда еще до наступления Ночи Большой луны.

***

Альберт оперся ладонями о стол и, подавшись вперед, немного навис над ним, окидывая собравшихся вокруг союзников долгим взглядом.

Спасение Татьяны, ее вызволение из рук вораса, наравне