– Вы хотите сказать, что это Олег сливал информацию? – глядя на меня почти ненавидящим взглядом, спросил Шестопалов.

– Уверена! И получал он за это столько, что легко мог пожертвовать тысячей долларов, чтобы отвести от себя подозрения. Итак, попытка рейдерского захвата комбината провалилась, но у Кошкина появились свои деньги, о которых жена ничего не знала. Он не стал их тратить – зачем и на что, если и так все есть? – а приберег. Конечно же, Олег знал, что на комбинате его держат только потому, что за ним стоите вы – Сомов же не раз предлагал его понизить или даже уволить, а вы отвечали, что нужно дать Кошкину доработать до пенсии. И это притом, что вашему заму по экономике почти семьдесят, а вы ни за что не хотите его отпускать. Олег понимал, что полностью зависит от вас, и поэтому его ненависть к вам зашкаливала все разумные пределы.

– Вы так говорите, словно он вам исповедался, – хмуро заметил Алексей Ильич.

– Я сужу по его очень неприглядным делам, причем со стороны, а с этого ракурса всегда виднее, – объяснила я и продолжила: – А потом наступила осень 2015 года и плавное течение жизни Кошкина прервало свой бег. Его последняя любовница позвонила Ларисе Григорян. В декабре последовал развод. Кошкин сказал, что жена оставила его нищим, и солгал. Я разговаривала с женщиной, которая знает абсолютно все, что происходит в областном бизнес-сообществе. Она рассказала мне, что Олег требовал половину бизнеса жены, но они сторговались на том, что она отдает ему дом на Кипре, на котором, между прочим, его снохи с внуками, а их пятеро, весь сезон живут. Он же взамен отказывается от всех материальных претензий. Иначе говоря, Лариса предпочла отдать рыбу, а себе оставить удочки. Потому что она, сохранив бизнес, на новый дом всегда заработает, а вот при разделе бизнеса и дом может оказаться ни к чему. Более того, Кошкин сказал Насте, что наводил кое-какие справки через своих сыновей, с которыми у него сохранились нормальные отношения. И он опять соврал. После того, что произошло, сыновья отказались с ним общаться.

Совсем!

– Какие справки? – вскинулся Шестопалов, глядя на жену.

– И до этого дойду, – вместо нее ответила я. – Но дом на Кипре только звучит очень красиво, а на самом деле его нужно содержать, платить налог и так далее. Конечно, на первое время деньги у Олега были – не зря же он информацией торговал. А что потом? И он разработал изуверский план, который имел все шансы на успех, если бы не одно «но» – то, что Настя с самого начала будет в курсе всего.

– Татьяна Александровна! Не говорите загадками, – раздраженно потребовал Шестопалов.

– Если бы загадки! – вздохнула я. – Но давайте по порядку. В понедельник, после того как вы ушли, я озадачила своих помощников, которые выяснили, что, первое, в последнее время MMS приходили на ваш номер с территории комбината и из этого поселка, и, второе, Федор после смерти сына Ивана уехал из села с концами в Пензу, а семьей Кузьминых в Денисовке уже интересовались. Из двенадцати человек, которые работают на комбинате и живут в вашем поселке, в наличии оказалось восемь. Я взяла их фотографии, и мы поехали на родину Анны Павловны. Кстати, зря она грешила на Федора, это Анфиса обманывала его, говоря, что сообщила ей о болезни свекрови, а на самом деле не делала этого. Но это так, реплика в сторону. В Денисовке я узнала, что 3 января 2016 года какой-то бородатый, усатый и в очках мужчина интересовался Кузьмиными, а ваша двоюродная сестра Мария, несмотря на весь этот камуфляж, среди восьми человек опознала Кошкина. А все потому, что глаза у него приметные. А еще она сказала, что о смерти отца ей сообщила гражданская жена Федора, а, главное, у них был сын. Мы поехали в Пензу, где я поговорила с этой женщиной, видела фотографии вашего двоюродного брата Матвея. Сходство, хоть и несильное, есть. Но главное, что он был отравлен 5 января 2016 года, внимание, амиловым спиртом вместе с проституткой на съемной квартире в районе вокзала, причем был загримирован и в парике. Я нашла возможность посмотреть уголовное дело и предъявить для опознания восемь фотографий двум свидетелям. Оба уверенно выбрали снимок Кошкина.

– Но зачем ему все это? – воскликнул Алексей Ильич.

– Вот и мы, сколько ни бились, не могли этого понять. Он же с вашей смертью терял все! Служебное жилье, работу, зарплату. У него не оставалось ни-че-го! Кроме! – подчеркнула я. – Двух акций комбината, которые вы ему по дружбе продали! – выразительно произнесла я. – Когда?

– Да позапрошлым летом! – растерянно ответил Шестопалов.

– Правильно! А у вас ЗАО! Акции может приобрести только другой акционер!

– Но зачем ему было столько ждать? – никак не мог прийти в себя Алексей Ильич.

– А он сидел в засаде! Он готовил плацдарм для наступления! Он ждал, когда жертвы погрязнут в финансовом болоте по самые ноздри, и он явится им в качестве избавителя, спасителя, благодетеля и так далее. А поскольку Николай и Наталья бизнесмены еще те, долго ждать ему не пришлось. Я весь четверг, как савраска, по городу носилась и все выяснила. Когда они, мягко говоря, профукали свои квартиры, он дал им в долг под залог их пакетов акций, нотариально все оформив. Вернуть деньги они не смогли и акции перешли к нему.

– Это так просто не делается, я бы знал… – начал Шестопалов, но я перебила его:

– Через Регистрационную палату, – и он разом осел в кресле. – Потом Николай и Наталья умудрились перевести очень крупную сумму за дорогой тур аферистам, стали должны людям большие деньги. Чтобы спасти детей, мать продала свою четырехкомнатную квартиру, перебравшись в дом престарелых, а потом и свой пакет акций Кошкину продала. Оформили все опять-таки через Регистрационную палату. Таким образом, в руках у Олега собрался о-о-очень приличный пакет акций, и на дивиденды он мог припеваючи жить. Но он очень боялся вас, Алексей Ильич, точнее, рабочих, которые, узнай они обо всем, в порошок бы его стерли. Поэтому ему нужно было, чтобы вы умерли до собрания акционеров и не узнали, что пакеты акций, ранее принадлежавшие вашей первой семье, теперь у него. И он, добиваясь вашей смерти, стал посылать вам эти MMS. Он предполагал, что вы будете скрывать их от жены, нервничать, дергаться и все в этом духе. И, в конце концов, сами доведете себя до третьего инфаркта, который, как сказали врачи, не переживете. Может быть, так и произошло бы, если бы Настя не узнала все в первый же день и не стала опорой и утешением для вас в это тяжелое время. Кошкин же настоятельно посоветовал не говорить вам о том, что Ольга умерла, потому что вы раньше, чем ему было нужно, заинтересовались бы судьбой ее пакета акций.

– А Николай с Натальей? Это был несчастный случай или?.. – Шестопалов пристально смотрел на меня.

– Или! Мой человек видел той ночью возле дома, где они жили, Кошкина. Кроме того, он отправил вам SMS об их смерти с того же номера, что и MMS раньше. Так что сомнений нет.

Алексей Ильич несколько минут посидел молча, с закрытыми глазами – да, Николай и Наталья не были смыслом его жизни, как младшие дети, но они все равно оставались его детьми.

– И все это только для того, чтобы не работать, но при этом все иметь, – сказал он наконец. – Егор мне сказал, что Кошкин мертв?