Через час Кристиан встретил Диану и сразу понял, что эта девушка в бледно-розовом платье чувствует себя здесь не в своей тарелке, а выражение отстраненности на лице – всего лишь маска из тонкой светлой кожи. От нечего делать он позвал Диану погулять по саду, а потом с ее помощью разработал план побега. Сказал отцу, что Диане стало нехорошо и он должен отвести ее домой. Их отпустили. И Крис, чувствуя себя несколько обязанным, пригласил ее на тусовку к Стиву, которую тот устраивал в честь дня рождения своей девчонки. Для этого Диане и Крису пришлось сесть в личный самолет Уилшеров и два с половиной часа лететь на другой конец страны, к морю, в бунгало Стива. Кристиан не помнил, почему они стали пить в самолете – кажется, у Дианы была боязнь высоты, и не помнил, как очутились в бунгало Стива, в котором вовсю шло празднование: шампанское лилось рекой, откровенные танцы околдовывали разум, а один из лучших диджеев отыгрывал заводной сет.

Все, что Крис хорошо помнил, так это то, как они с Дианой лежали на пустынном пляже под золотыми звездами и целовались под шум морского прибоя. Оба легкие – почти невесомые, пьяные, разгоряченные. Не понимающие, что делают.

«Нет... Я боюсь», – прошептала Диана, на миг оторвавшись от его губ, – она целовалась неумело, но жадно. Потеряла голову – то ли от его объятий, то ли от алкоголя, то ли от ощущения внезапно свалившейся свободы.

«Не бойся, – ответил он тогда, не понимая, что делает. – Все будет хорошо».

Крис до сих пор помнил, какими яркими были звезды над морем и каким горячим – ее дыхание. Он чувствовал себя нужным впервые за долгое время, когда спасал ее от жука, запутавшегося в ее волосах, когда слышал едва различимое «Кристиан», сорвавшееся с ее губ один-единственный раз, когда осознал, что они – на равных. Оба – дети больших родителей.

Наутро Диана была холодна как лед и категорическим тоном попросила увести ее из этого места. Крис попросил ее расслабиться, попытался обнять и поцеловать, чтобы продолжить вчерашнее, потому что его тянуло к ней, но она оттолкнула его и ушла. А спустя пару часов за ней приехали люди матери.

Это было безумно странно. Почти дико.

Крис думал, что это будет очередная жаркая ночь с девушкой, которую он вскоре забудет, как и ее лицо, но не мог. Диана Мунлайт после одной-единственной ночи прочно поселилась в его сердце, хотя должно было быть наоборот. Это парни сносят крышу девчонкам, это парни должны отталкивать их после пары ночей, это парни не отвечают на звонки.

В их случае оказалось наоборот – какая ирония!

Диана была равнодушна, явно жалея о той звездной ночи, а его тянуло к ней как магнитом. Он пытался встретиться с ней, приезжал, звонил, слал подарки. В ответ была лишь тишина. Мунлайт явно испытывала к Кристиану глубокую неприязнь. Иногда он даже видел в ее серых, как река в дождливый день, глазах неприязнь.

И все равно любил ее – странной, своеобразной любовью, легкой, как россыпь желтой цветочной пыльцы. Искал ее в других девушках, не находил и мыслями всегда возвращался к ней.

Каждый день в США он думал о ней и в губах других пытался почувствовать ее губы.

Любовь сродни ненормальности, очередной безбашенный поступок. Только Крис еще не решил, свобода это или оковы.

Белоснежная машина ускоряется. Дорога прямая, и никого нет.

Крис убирает руки с руля и прикрывает глаза, наслаждаясь скоростью, как ласками чувственной девушки. «Ламборджини» скрывается за горизонтом. И солнце, бликуя на окнах всех проезжающих по той же дороге машин, медленно садится следом.

Темнеет. И небо покрывается оранжевыми звездами как веснушками.

Дни до вторника, на который была назначена странная и в то же время интригующая встреча с продюсером Максом Уолтером, пригласившим «Связь с солнцем» на третий турпрослушивания, пролетали незаметно. Их словно сдувало ветром, дни срывались, как красные листья с осеннего клена, и улетали в прошлое, которое безмолвной тенью следовало за нами.

Ничего необычного не происходило. Мы много репетировали, чтобы поразить жюри в самое сердце, и даже Чет и Нейтан были так увлечены, что ни разу не подрались и всего лишь дважды поссорились. Репетиции группы проходили в старом гараже родителей Оливера, они были долгими, изматывающими, но веселыми. В эти дни всеми нами владело чувство надежды – оно крепко схватило за горло нас четверых и даже Лилит и Кирстен, которые часто тусовались вместе с нами. Иногда с ними была Эми, та самая подружка Кирстен, которая, кажется, положила глаз на красавчика Чета. Но он после новостей о конкурсе был словно сам не свой – на какое-то время перестал замечать девушек вообще, отдавшись своей гитаре полностью и без остатка. И все попытки Эми привлечь его внимание проваливались. А еще я стала замечать, как Кирстен неравнодушно поглядывает на Оливера, хотя подруга говорила, что на гаражные репетиции ходит исключительно ради меня. С Лилит же была совершенно противоположная ситуация – ей легкие знаки внимания оказывал Нейтан, а она, как и обычно, была холодна и безучастна.

После конкурса меня ждал концерт «Красных Лордов», а также несколько выступлений в местных клубах. Кроме того я писала новую песню, мелодия которой пришла ко мне после нескольких часов сна – легкая, плавная, немного «фолковая», но с темным началом. Я назвала ее «Волчий король» и каждую свободную минуту работала с музыкой и текстом.

Хоть семестр и закончился, свободного времени у меня совсем не было. Утром – первая подработка в библиотеке Хартли, днем – вторая подработка в уютном кафе «Принцесса Эмилия», вечером и ночью – репетиции, после которых я чувствовала себя выжатой, как лимон, но тем не менее счастливой.

Мне нравилось то, что мой день расписан по часам, – я всегда любила чувствовать себя занятой и нужной. Без дела у меня пропадал задор и исчезала улыбка, а сама я превращалась в аморфную амебу. Но чем больше я не сидела на месте, чем больше энергии тратила, тем активнее и креативнее становилась.

Как говорил дедушка: «Солнце должно светить всегда. Стоит ему погаснуть хоть раз, больше оно никогда не загорится вновь».

Я не хотела гаснуть и порой не спала ночами, гуляя с друзьями по широким улицам ночного Нью-Корвена, яркие огни которого заменяли звезды, или сидела над новой песней, или выходила во вторую смену в кафе.

Что касается Лестерса и его кулона, который у меня увела проклятая Лунная Чаровница, то мне пришлось расстаться с мыслью о том, что актер заплатит. Я связалась с Вэнди и ее подружкой, обещая заплатить за кулон в два раза больше, чем на аукционе. Они, естественно, были бы не прочь урвать такую сумму, но, едва не плача от осознания упущенных возможностей, признались, что кулон уже у организаторов и назад они его уже не вернут – дорожат репутацией сайта. Репутацией, ха! Я до этого никогда не слышала, чтобы перекупщики краденого дорожили репутацией, и едва не рассмеялась подружкам в лицо. Попытки же связаться с администрацией сайта ни к чему не привели. На мои письма сухо ответили, что раскрывать личность покупателя они не собираются, а выигранный лот уже у новой хозяйки. Тогда я, скрепя сердце, вновь позвонила Лестерсу. С раза двенадцатого он соизволил поднять трубку, выслушал мои оправдания, буркнул, что «так и знал, и зачем связался с Рыжим Франкенштейном», и велел больше не беспокоить его. До того как он положил трубку, я успела сказать парочку нелицеприятных эпитетов. И на этом успокоилась, решив, что не стану тратить нервы из-за какого-то жалкого актеришки.