Дремин выбросил окурок в окно.

– Ладно. – Он нехотя кивнул. – Выкладывай.

– Во-первых, Лукин родился двадцать седьмого декабря, то есть он Козерог. Во-вторых, он был женат на Марии Анатольевне Селезневой, у них было двое детей, мальчик и девочка. Все трое погибли во время обрушения моста в марте 2001 года неподалеку от Кастело-де-Пайва. Они ехали на туристическом автобусе. Я поручил Рогожину проверить жертв этой катастрофы, но фамилии Лукин там не было, потому что брак был гражданский и детей записали как Селезневых. Но теперь я позвонил родственникам погибшей и выяснил, кто был ее мужем. В-третьих, Лукин три года подряд проводил отпуск в Индии, а после гибели жены и детей взял полугодовой отпуск и снова поехал туда же. Потом вернулся и вскоре получил дело Мечева. Архитектора отпустили за недостатком улик, вернее, свидетелей. Никто не мог подтвердить, что именно он избил своего любовника. Мечев предоставил шаткое алиби, наверняка сфабрикованное за деньги.

– То есть заплатил кому-то, и этот кто-то заявил, что был с ним во время избиения?

– Именно. Мне звонил Рогожин, он поговорил с Чуприным. Тот сказал, что свидетеля защиты звали Петр Жуков. Он же Пьер!

Глаза у Дремина округлились.

– В смысле?! Тот самый, из «Садов фараона»? Хореограф?

– Именно он. Похоже, в клубе Лукин и познакомился с Чижиковой. Или, во всяком случае, увидел ее и наметил в жертву.

– Так это он пригласил Чижикову на вечеринку в Чесменский дворец? Но зачем, если он собирался ее убить?

– Возможно, чтобы дать нам след. Ведь он меня там ждал. Все это – часть большого плана, убийца играл с нами.

– С тобой, – поправил Дремин.

– Со мной, – не стал спорить Самсонов.

– Есть еще что-нибудь на Лукина? – Дремин сидел, подавшись вперед, недоверчивости и след простыл.

Самсонов кивнул.

– Морфин. Когда я его навещал, он казался обдолбанным под завязку. Скорее всего, это был спектакль, рассчитанный на то, чтобы произвести впечатление человека, не годного ни на что и не выходящего из дома, но одно точно почти наверняка – наркотики у него были. И именно их он использовал, чтобы обездвижить жертвы. Не уверен, что он вообще кололся. Думаю, он и так пребывал в эйфории от затеянной игры.

– Так он шантажировал Мечева? Заставлял помогать ему?

Самсонов пожал плечами:

– Скорее всего. Именно Лукин помог ему отмазаться от того избиения. Алиби Мечева было шито белыми нитками. Скорее всего, Лукин сам его организовал. Архитектор оказался у него в руках. Хотя, может, Мечев и сам был не против.

– Нашли друг друга? – хмыкнул Дремин.

– Едва ли они были любовниками.

– Да нет, я имел в виду убийства и все эти ритуалы, связанные с Кали.

– Может быть. В любом случае Лукин использовал Мечева. Тот похищал для него девушек, доставлял оборудование на места жертвоприношений. Думаю, что и присутствовал при них. Но убивал наверняка именно Лукин. Он помешался из-за гибели семьи. Ему казалось, что, если задобрить Кали, мосты будут надежнее.

– Ладно, убедил. Что дальше?

– Грим.

– Грим?

– Да. Уверен, что он гримировался, чтобы выдать себя за другого человека.

– За кого?

– За Мечева, естественно. Ну или просто чтобы не быть узнанным.

– На самом деле преступников двое, – пробормотал Дремин, ухватившись за подбородок. – И кто из них порезал Горелова?

– Уверен, что Лукин. Именно он убивал, и, судя по тому, как решительно он действовал: прямо на улице, не опасаясь прохожих, – это может быть только он.

Дремин шумно выдохнул:

– Вот гад!

– Мы должны его взять живым.

Дремин почти три секунды непонимающе смотрел на Самсонова, потом усмехнулся:

– Само собой! Вот только где он?

– Не знаю. Пока. Но думаю, у нас есть основания его искать.

– Это точно. Вот только даты не сходятся, если ты заметил.

– Ты про то, что Лукин познакомился с Мечевым уже после того, как погибла моя сестра?

Дремин кивнул.

– Очевидно, в тот первый раз Лукин убивал один, – сказал Самсонов.

– А зачем ему потом понадобился сообщник?

– Алиби. Свидетели видели Мечева, а не его. Теперь архитектор мертв, а Козерог готовится принести очередную жертву. Он использовал тот же прием, что и первый раз: подкинул нам козла отпущения.

– Вот только архитектор, в отличие от Хоботова, был его сообщником.

– Для него – всего лишь разменной монетой.

– Значит, Лукин проник на стройку первого моста, чтобы подставить одного из рабочих? – Дремин потер лоб ладонью. – Но полицейского, даже если бы и пустили, запомнили бы.

– Он мог пробраться туда ночью. – Самсонов отложил распечатки. – Что скажешь?

Дремин пожал плечами:

– Выглядит логично. Вот только, как я понял, Лукина дома нет.

– Конечно. Он сейчас занят. – Самсонов старался говорить спокойно.

– Надо к нему наведаться. – Дремин решительно встал. – Я соберу опергруппу. Полтавина тоже прихвачу.

Следователь кивнул:

– Давай.

– Мы не имеем права что-то не сделать, – сказал Дремин, уже выходя из кабинета.

* * *

Самсонов и Дремин ехали на «Шевроле», остальные полицейские и криминалисты следовали за ними на своих автомобилях.

Дремин прикрутил магнитолу, и «Herzeleid» «Rammstein» стал едва слышен.

– Кстати, – сказал Дремин, взглянув на Самсонова, – звонила Вероника. Передавала тебе привет и благодарила.

– Как она?

– Хорошо. Насколько это возможно.

– Что-нибудь рассказывала?

– Почти ничего. Ее похитили, сделали укол, сунули в бункер. Лицо преступника она видела, но по фотографиям никого не опознала. Похоже, убийца гримировался. Потом он приходил в бункер, приносил еду и питье, но ничего не говорил.

– Ясно.

– Все это стало для нее кошмаром. Врачи сказали, что она в шоке.

– Еще бы! Ничего удивительного.

– Да, пережить подобное… – Дремин покачал головой. – Не хотел бы я оказаться на ее месте, а я ведь мужик.

– Ей повезло, – сказал Самсонов. – Я был уверен, что она обречена.

– Да? – быстро спросил Дремин.

– А ты нет? Только честно.

Дремин нехотя кивнул.

– Мы оба знаем, что почти все похищения оканчиваются смертью. Даже если речь идет о выкупе. Что уж говорить о человеке, которого собирались принести в жертву индийской богине.