– Ага! – торжествующе восклицает она. – Я вижу эту улыбочку!

Мы подходим к ресторану, где видим Чарльза, машущего нам рукой.

– Ты могла бы переспать с ним, ты понимаешь? – продолжает Верити, и я шикаю на нее.

– Чарльз здесь! – шепчу я. – Кроме того, я совершенно не готова.

– Да готова ты, готова! – шипит она в ответ, как раз когда Чарльз широко разводит руки, восклицая:

– Счастливого Рождества!

Ресторан за ним абсолютно пуст.

– Ох, – говорю я. – Мы что, пришли не в то место?

– Нет, место правильное! Но мы решили провести нашу рождественскую трапезу в еще более особенном месте, – отвечает Чарльз, указывая на гольф-кар с мишурой, обернутой вокруг рулевого колеса. – Ваша колесница ждет, леди.

Гольф-кар катится до дальнего конца острова, где мы спрыгиваем, и Чарльз направляет нас за поворот, где по пляжу расставлены пять длинных столов, заполненных гостями в шапках Санта-Клауса. Мы замечаем Джен и Усмана, которые машут нам, указывая на места напротив них.

– Мы вам заняли места! – сообщает Джен, обнимая нас обеих.

У Усмана в шапку заткнута веточка омелы, и он по очереди чмокает нас в щеки.

– Не то чтобы мы тут надолго засидимся, – поясняет он. – Сперва отведаем все угощения здесь, а потом переместимся за другие столы. Суть в том, чтобы ознакомиться с разными рождественскими традициями. Чарльз звонит в колокольчик, когда приходит время поменяться местами.

– Ты шутишь, да? – спрашивает Верити. – Это как на быстрых свиданиях? Быстрое Рождество! – Она начинает оглядываться по сторонам. – Это мой худший кошмар! – добавляет она полушутя.

– Я тоже так думала, дорогая, – говорит Джен. – Но, признаться, это какое-то буйство желудка. Я знала, что, если бы рассказала вам, что тут происходит на самом деле, вы бы никогда не пришли.

– Она хитрая бестия! – смеется Усман.

Мы пробираемся за стол, ломящийся от еды, и начинаем накладывать на свои тарелки жареную картошку, пюре, ломтики индейки и цветную капусту с сыром.

– Как ты думаешь, мы сможем улизнуть? – шепчет мне Верити.

– Погоди, это может быть весело, – отвечаю я. – Давай посмотрим.

Это так странно – сидеть на Рождество на открытом воздухе, ощущая кожей тепло, а пальцами ног песок, пока накалываешь на вилку целую запеченную картофелину.

– Так, – пробую я начать беседу. – А что бы вы, ребята, ели, будь вы сейчас дома?

– Тамале, мы всегда их едим, – говорит Джен и объясняет, что Техас так близко к Мексике и является таким мультикультурным штатом, что в городах царит мешанина из разных кухонь. – А Усман идет и сам срубает нам елку! – гордо добавляет она.

– А на дверь мы вешаем венок из колючей проволоки, – подхватывает Усман. – Это дань нашим ковбойским корням – хотя, очевидно, во мне не так уж много от ковбоя, – усмехается он, пока Джен накладывает какое-то мясо в банановом листе на наши тарелки.

– Вот, попробуйте, – советует она, – это великолепно. У Чарльза есть рождественская еда со всего света, так что каждый может почувствовать себя здесь как дома.

Мы с недоумением смотрим на тамале.

– Вы его разверните, а потом используйте лист как тарелку, – поясняет Усман, что я послушно и делаю. Это действительно очень вкусно. Я улыбаюсь им обоим с набитым ртом.

– Теперь вы обязательно должны попробовать фруктовый пирог, – Джен вручает мне увесистый кусок пирога с начинкой из красных вишен.

– О, а наш фруктовый пирог выглядит по-другому, – замечает Верити. – Он темнее, и мы называем его рождественским пудингом, хотя, думаю, ингредиенты те же самые.

– Мы кладем пенсовую монетку в тесто, прежде чем запекать, – добавляю я, вспомнив, что на этом всегда настаивала мама Гарри, пригласившая нас однажды за два месяца до Рождества посмотреть, как она готовит тесто. – И тому, кто ее найдет, будет способствовать удача весь следующий год.

– А если он поперхнется?! – Джен почему-то реагирует на это очень бурно. Я заметила, что так она реагирует на все. «Ни в коем случае!» – воскликнет она в ответ на самую безобидную фразу. «Это так круто!» – восторженно выдохнет на другую, безудержно хихикая. Ее энтузиазм по части расспросов заразителен.

Раздается звон, и я вижу Чарльза, стоящего во главе стола с медным колокольчиком в руке.

– Время пересадки! – зычно кричит он.

Мы с Верити перебираемся за другой стол, но продолжаем держаться вместе и плюхаемся рядом с хорошенькой японской девушкой в карамельно-розовом платье. Она слегка взмахивает рукой:

– Здравствуйте! Я Айко, из Осаки, Япония.

Мы машем в ответ и представляемся, а затем спрашиваем, что она обычно ест на Рождество. Она легко отвечает:

– О, все из «KFC».

Верити наклоняется к ней с полным ртом апельсинового печенья из Швеции:

– Что, так любите курочку?

– Ну да, – кивает Айко. – Мы не религиозная страна, так что наши традиции немного другие. Это очень популярно, вы можете заказать особое меню заранее. Они могут даже положить в ведерко рождественский пудинг!

Мы обе смеемся, удивленно глядя на нее.

– И на курорте нашлась для вас еда из «KFC»?

– Ну, не совсем из «KFC», это было бы довольно сложно, но они приготовили жареных цыплят, и видите, – Айко указывает на стол, – они вручную украсили ведерко логотипом!

– Это наше любимое время года для приема гостей, – сообщает Чарльз, появляясь позади нас. – Наши повара любят обучаться новым кулинарным навыкам. Так что не уезжайте, не поделившись каким-нибудь рецептом. Я слышал, ваш регион славится своими пудингами?

– О, – произносит Верити, пока я озадаченно молчу. – Вы имеете в виду йоркширские пудинги? Да, но они не сладкие, а скорее пряные. И нужно правильно готовить тесто, иначе легко все испортить.

– Вам обязательно надо сходить и показать поварам! – говорит Чарльз. – И вы, Кэйтлин, попозже тоже должны поделиться с нами своим рецептом. Возможно, хм, это прозвучит странно, но как насчет хлебного соуса?

Я киваю, быстро вытаскивая свой телефон из сумки Верити, чтобы написать маме и попросить ее узнать у соседей правильный рецепт. Айко в это время беседует со шведской семьей напротив нас. Все болтают без умолку, рассказывая не только о традициях своей страны, но и о тех, что приняты именно в их семье.

Ко мне приближается женщина в черном сарафане, ее волосы собраны сзади в свободный пучок. С первого же взгляда я могу сказать, что она окажется француженкой.

– Манон, – представляется она.

Мы беседуем, и она рассказывает мне, как проводит Сочельник:

– Мы всегда смотрим, как малыши представляют нам свою версию балета. Взрослые раскрашивают лица под Щелкунчика, и мы все собираемся и смотрим, пьем шампанское и едим сыр.