— Рана не смертельная, светлейший, но госпоже почему-то все хуже, — незнакомый чуть растерянный голос принадлежал, судя по всему, уже довольно пожилому человеку.

Во втором я мгновенно узнала Эридана.

— В сокровищнице был найден кинжал. На лезвие явно не поскупились яда дикой ругарзы, — казалось, он чем-то крайне взволнован.

— Дикой ругарзы? — старик явно растерялся и через мгновение чуть виновато пробормотал: — От него не существует противоядия, я сожалею…

— Значит, создайте! — рыкнул Эридан. — Мейнад, ты же не на пустом месте считаешься лучшим целителем в Орбагане!

— Но, светлейший, это невозможно! Невозможно создать противоядие! Этот яд смертелен уже потому, что побороть его может лишь человеческое сознание! Но первым делом именно его отравленный и лишается! Если бы каким-то чудом госпожа очнулась, то был бы шанс… Но она не сможет очнуться, яд не позволит, и…

— Человеческое сознание, говоришь? — задумчиво перебил Эридан.

— Но… но… светлейший, не думаете же вы… — старик явно опешил.

— Очень даже думаю, Мейнад. Приготовь все необходимое.

— Но ведь это опасно! — В голосе целителя зашкаливала паника. — Ваша человеческая природа слишком слаба! Ведь не зря магическая ее подавляет! Я не умаляю ваши способности как мага, но как человек, простите мою вольность, вы будете слишком слабы! Вы не только не спасете несчастную девушку, но и сами станете бессознательной жертвой медленно убивающего яда!

— Я ценю твою заботу, Мейнад, но давай не будем тратить время на пустые разговоры.

— Простите, светлейший, что лезу не в свое дело, — голос пожилого целителя дрожал от обуревающих эмоций, — но вы как верховный калиф Орбагана не можете так собой рисковать!

— Ты прав, Мейнад, это не твое дело.

Большего я не услышала, снова погрузившись в бессознательную темноту. Все-таки в такой смерти тоже имелись свои плюсы: ни о чем не думать, не сожалеть и не надеяться…

Возвращение меня в мир не слишком-то радужной реальности происходило постепенно. Сначала навалились звуки. Если умиротворенную тишину вообще можно так назвать. Но после пребывания в забытьи, в первые мгновения она казалась нестерпимо громкой.

Следом за способностью слышать нахлынули все чувства. Я почувствовала, что лежу на чем-то мягком. Ничего даже не болело, но жутко мучила жажда. Робко открыв глаза, я огляделась.

В ночном полумраке небольшая комната казалась сказочно-прекрасной. Но, увы, черно-белой. Витиеватый узор на стенах, видимо, хранил дневной свет и теперь чуть заметно мерцал. Словно в ответ виднеющимся через распахнутое арочное окно ярким созвездиям орбаганского неба. Почему-то на Земле звезды казались тусклее, ну или просто я никогда особо россыпь далеких светил не рассматривала.

Круглая кровать, на которой я лежала, стояла по центру комнаты. Легкая струящаяся ткань балдахина чуть колыхалась от легкого ветерка. И больше из мебели здесь ничего не имелось.

Бардак в мыслях не способствовал размышлениям. В голове ускользающими картинами скользили эпизоды чужих воспоминаний. Не знаю, откуда они вообще взялись, но я старалась не обращать на них внимания — уж слишком это казалось сокровенным. Хорошо хоть они вскоре исчезли совсем, возвращая мне способность нормально мыслить. Мыслить и паниковать.

Первая же попытка встать с кровати осчастливила наличием жуткой слабости. Ухватившись за столбик балдахина, я кое-как умудрилась удержаться на ногах. Перевела дыхание и выпрямилась. Только сейчас заметила, что на мне надета легкая сорочка: слишком длинная для рубашки и слишком короткая для платья. Заскребся философский вопрос «кто смел меня переодевать?», но сейчас имелись загадки и поважнее.

Из спальни вели две двери. Первая с искусной резьбой оказалась заперта. Вторая же больше походила на потайную, настолько она сливалась со стеной. Несколько шагов до нее дались с трудом, учитывая пытающийся ускользнуть из-под ног пол. Вцепившись в ручку, я толкнула створку и в итоге чуть не вывалилась в открывшуюся комнату. Мысленно проклиная предательскую слабость, я все же смогла сохранить равновесие и робко шагнула вперед.

Эта спальня тоже оказалась небольшой. Несмотря на полумрак, я сразу же поняла, что именно сюда мы телепортировались из ущелья. Как и в соседней комнате, здесь тоже располагалась круглая кровать с ворохом подушек. Но зато еще имелись небольшой круглый столик и свечи в высоких подставках. Особо они, конечно, не освещали, но их уютное мерцание добавляло еще больше сказочной красоты.

Чувствуя, что вот-вот упаду, я добрела до кровати и буквально рухнула на подушки. Дико захотелось заснуть суток на трое, и чтобы за это время все мои проблемы каким-нибудь чудесным образом разрешились. Но сон для меня сейчас явно был из разряда непозволительной роскоши. Отчаянная попытка посчитать, сколько мне осталось из отведенного Шарибом срока, не дала результата. Я слишком запуталась в днях, да еще и неизвестно долго ли пробыла без сознания. В любом случае стоило уже впадать в панику.

Неожиданно почувствовала тепло на левом предплечье. Его источником оказался неширокий витой браслет. Простой с виду, но изящное переплетение завораживало своей гармоничностью. Толком поразмыслить над тем, откуда он взялся, я не успела. В спальню вошел Эридан.

— Я знал, что тебе понравится моя кровать, — усмехнулся он.

— Если бы я знала, что это твоя кровать, то ближе, чем на пушечный выстрел, не подошла бы, — буркнула я. Хотела сесть, но ясно почувствовала, что эта попытка не даст результата.

— Раз препираешься, то чувствуешь себя достаточно хорошо, — он неспешно обошел комнату, гася несколько свечей, отчего царящий полумрак стал еще уютнее.

— Сколько я пробыла без сознания? — я все-таки умудрилась сесть.

— Четыре дня.

— Четыре?! — ужаснулась я. Дыхание перехватило от накатившей паники. Даже при самом лучшем раскладе у меня оставался всего день, не больше!

— Попей. — Эридан протянул мне бокал с водой.

Я взяла его слегка дрожащими пальцами, едва не разлив. И буквально залпом выпила. Никогда мне еще вода не казалась настолько вкусной. Словно чудодейственное лекарство она тут же уняла слабость, оставив лишь легкие ее отголоски. Опустев, бокал тут же исчез.

Я хотела встать, но присевший на край кровати Эридан не дал.

— Мне нужно идти. — Я попыталась выбраться из кольца его рук, но он даже не подумал отпустить.

— Нужно идти? — несмотря на нескрываемую иронию в голосе, в темно-зеленых глазах плескалась серьезность. — Интересно, куда?

— Извини, но это мое личное дело, — насупилась я, мгновенно на его усмешку обидевшись, — которое тебя никаким боком не касается. И вообще, спасибо, конечно, за беспокойство, но чувствую я себя замечательно, так что не буду больше отнимать твое время.

— Что еще скажешь? — полюбопытствовал он со все той же насмешливостью.