— Я помогаю адвокатской фирме в расследовании убийства. Откровенно говоря, даже двух.

Хопкрофт поднял одну бровь, затем вторую. Эффект получился комический. Впервые за весь день Ломакс улыбнулся.

— У меня к вам есть парочка вопросов, профессор. Конечно, если вы располагаете временем.

Хопкрофт собрал свои записи и стопку студенческих работ.

— Моя машина припаркована у западной окраины городка. Это в пятнадцати минутах ходьбы… или в двадцати — если при этом еще чесать языками. Возможно ли, спросите вы себя, после того как Хопкрофта вышибли из двух комитетов (всего их три), отняли часть кабинета для устройства мужской душевой, возможно ли, чтобы декан отобрал у него еще и место на стоянке? Вы готовы выступить в защиту Хопкрофта? Оставьте, доктор Ломакс, это ни к чему. Я паркую машину рядом с химическим факультетом, потому что мне так нравится. О, это был настоящий бюрократический кошмар! Психолог, который хочет парковать машину рядом с химическим факультетом. Это не нравится компьютерам, это не по душе чиновникам. А мне нравится. Меня попросили объясниться, и я сказал: «Вам придется смириться. В противном случае будем решать этот вопрос у декана. Что маловероятно, ибо он в основном пребывает на заседаниях комитетов».

— Идет, — сказал Ломакс. — Пятнадцать минут меня устроят.

— Двадцать, если вы хотите, чтобы я говорил и думал на ходу.

На выходе из здания Хопкрофт оторвал несколько стеблей с плюща, росшего рядом с дверью.

— Однако, — предупредил профессор, — если дело касается предстоящего суда и вы ищете эксперта, который мог бы выступить свидетелем, нам следует вести себя более официально. Кабинет, блокноты, кофе с ложечками и маленькие квадратные печеньица. Что-то в этом роде.

— Да нет, я просто хочу кое-что обсудить с вами. Я пытаюсь понять одного человека. Только он уже мертв. Всякий раз, когда, как мне кажется, я начинаю понимать его, он снова ускользает. Мне ведь… мне ведь никогда не приходилось делать этого раньше.

— Разве? А вы уверены? — прогудел Хопкрофт. Ломакс удивленно посмотрел на него. — Бросьте, доктор Ломакс, вы занимаетесь этим все время. Вы исследуете звезды такими, какими они были миллионы лет назад, прекрасно при этом понимая, что сегодня они скорее всего мертвы. Конечно, изучение человеческого материала позволяет гораздо больше узнать о себе самом, и я подозреваю, что некоторые вещи могут удивить вас. Так что вперед, расскажите все Хопкрофту. Расскажите ему, что это за труп, который так возбудил вас.

— Я выгляжу возбужденным? — спросил Ломакс.

— Определенно.

Они миновали девушку, сидящую рядом с кустарником с Аляски. Она больше не плакала.

— Безусловно, доктор Ломакс, вы возбуждены. Итак, этот мертвец. Расскажите о нем.

— Ему было пятьдесят восемь. В сексуальном плане он предпочитал иметь дело с девушками на тридцать и даже на сорок лет младше. Возможно, он испытывал влечение к своей второй жене, когда ей было четырнадцать лет. Он женился на ней, когда ей исполнилось двадцать. Довольно долгое время у него была связь с восемнадцатилетней девочкой. Об этой связи нам известно, но, возможно, были и другие.

— Хм… — протянул Хопкрофт. Его шаг стал заметно медленнее. Ветви низкого дерева нависли над дорожкой, и профессор потянулся, чтобы сорвать одинокий цветок. — Хм. Вы хотите, чтобы я попытался объяснить, что было на уме у этого человека — что-то, объясняющее его увлечения?

— Надеюсь, — отвечал Ломакс.

— Хорошо, поставьте себя на его место. Подумайте о хорошеньких девушках, которые сидят на ваших лекциях в первых рядах.

Ломакс постарался вспомнить. Хорошенькие девушки всегда сидели в первых рядах. Длинные гладкие волосы каскадом падали на плечи. Они много записывали. В конце лекции задавали вопросы. Девушки передвигались по студенческому городку группками.

— Что в них привлекательного? — спросил Хопкрофт.

Ломакс задумался.

— Я не нахожу их привлекательными, — наконец промолвил он.

Хопкрофт улыбнулся, с удовольствием подбросив цветок в воздух, а затем поймав его.

— Хорошо-хорошо, доктор Ломакс, вы не находите их привлекательными. Понимаю. Чудесно. Однако, — он обернулся, чтобы посмотреть Ломаксу в лицо, — что привлекательного находят в них прочие?

— Ну, не знаю. Своего рода кроличье обожание. Стремление угодить.

— И сексуальность. Как насчет сексуальности?

— М-м-м… сексуальность… ну, наверное, их тела стройны и… непорочны.

Ломакс вспомнил Хелен и покраснел.

— Ну-ну, еще.

— Некоторые из них, как сказать… совершенны. У них нет морщин, шрамов, никакой асимметрии, никаких ямочек, никакого жира. Характер еще не проступил на лице, жизненные трудности еще не испортили внешность…

— Действительно, красота некоторых юных девушек не подлежит сомнению.

Ломакс подумал о Хелен. Ладони стали липкими.

— Меня тревожит один вопрос. Это всего лишь догадка…

— Расскажите. Расскажите о вашей догадке, доктор Ломакс.

— Если мужчину привлекают юные девушки, я имею в виду, сексуально… если его влечет к девочкам и у него есть дочь, будет ли он испытывать подобный же интерес и к ней?

— Весьма вероятно, — отвечал Хопкрофт.

Ломакс посмотрел на него. Профессор продолжал подкидывать свой цветок. Это начинало раздражать Ломакса.

— Вы спрашиваете меня, может ли мужчину привлекать собственная дочь? Вот что я скажу вам, доктор Ломакс: большинство мужчин испытывают влечение к собственным дочерям.

— Я имею в виду сексуальное влечение.

— Я тоже. — Хопкрофт положил растерзанный цветок в карман, схватился за ветку кустарника и принялся крутить ее, словно крошечный жезл. — Я считаю сексуальное влечение между отцом и дочерью совершенно естественным. Сегодня общество становится более терпимым к такой мысли. Кроме всего прочего, все это слишком долго носилось в воздухе. Теперь мы выросли, мы можем опираться на Фрейда. Мы осуждаем только тех отцов, которые поддаются своим импульсам — зачастую, разумеется, становясь жертвой сексуальной провокации и даже недвусмысленного приглашения, исходящего от дочери. Недавно я опубликовал работу, где утверждаю, что в некоторых случаях — не во всех, доктор Ломакс, я подчеркиваю, но в некоторых — с подобной сексуальной практикой следует смириться. Естественно, громадное количество людей очень рассердилось на Хопкрофта, посмевшего утверждать подобные гадости.

— Смириться? — эхом повторил Ломакс.

— Я шокировал вас. Доктор Ломакс, я вас шокировал. Вам не нравится обсуждать столь грязные вещи, шагая по прекрасной дорожке в окружении красивых деревьев. Верно?

— Верно.

— Что ж, тем не менее, если позволите, я продолжу… В некоторых так называемых примитивных сообществах считается нормальным, когда первым сексуальным партнером девочки становится ее отец. Я вовсе не говорю о насилии или принуждении — совсем наоборот. Вы же понимаете, первый сексуальный опыт может быть весьма пугающим. Мои собственные исследования показывают, что потеря девственности для большинства женщин не такое уж приятное событие, да и если вы вспомните себя, доктор Ломакс, вы же не станете утверждать, что мужчина в первый раз испытывает такое уж удовольствие. В других частях света это понимают. Мы же предпочитаем романтизировать данное событие. Итак, кто же является первым идеальным сексуальным партнером для женщины? Ответ: мужчина, обладающий значительным опытом, мужчина, которого она любит и которому доверяет. Тот, кто введет ее в сексуальную жизнь с добротой и пониманием. Например, ее собственный отец.