– Шура, помните вашу последнюю курсовую работу, об Иване Грозном?

– Нуда, помню.

– Вот вам и тема. Прекрасная была работа, очень интересная. Расширить ее, дополнить – вот и диссертация. У вас, надеюсь, она сохранилась?

– Ну конечно. Но все так неожиданно. А можно подумать?

– Ох, Лазарева, да что тут думать? Всего два места в аспирантуре, и одно предлагают вам. Не понимаю, какие могут быть раздумья!

Ольга Николаевна тоже была за аспирантуру.

– Ну что же тут думать, доченька? Оленька в садик пойдет, я помогу. Стипендия девяносто да алименты сто. Неужели не проживем? И моя зарплата… Соглашайся.

Шура позвонила Виктору Ильичу, рассказала о предложении деканата. Он одобрил.

– Вот ты, Шура, умница. Просто молодец. Конечно, в аспирантуру. Кандидат наук – это уже совсем другое дело. С этим и карьеру начинать можно. До осени свободна, значит?

– Да вот думала, на работу пойду, а теперь опять учеба.

– Ничего, ничего, это лучше. Успеешь еще наработаться. Я заеду на днях, все обсудим.

Виктор Ильич приехал через неделю. Поздравил, привез цветы и громадную коробку конфет в два этажа. Шура таких никогда не видела. И вручил Шуре два конверта.

– Вот, Шурочка, мой подарок тебе к окончанию. Путевки в Крым, вам с Оленькой. И билеты в СВ туда и обратно.

– Куда билеты? – не поняла Шура.

– В Крым, в Мисхор.

– Вы сказали в Эсвэ.

– Ах, это! – засмеялся Виктор Ильич. – Это вагон такой с двухместными купе. Чтобы никакие попутчики вас с Оленькой не беспокоили.

– Ой, спасибо, Виктор Ильич. На море? Даже не верится. Мы с мамой хотели комнату на Клязьме снять у частника.

– Ну, вот еще! Что там за условия, у частников? Антисанитария, удобства во дворе. Нет. Поедете на море. Пансионат наш, хороший. В санаторий с детьми нельзя, и мне посоветовали туда. Сказали, новый и очень комфортабельный. Тебе после диплома отдохнуть и Оле здоровья набраться. Она же осенью в детский сад пойдет. Но это уже Лидия тебе все сообщит. Отдыхайте, девочки, набирайтесь сил.

Он ушел. Шура открыла конверты. В большом лежали путевки. Одна взрослая на А.С. Лазареву, другая детская – на О. Б. Логинову, двухместный номер с четырехразовым питанием. Отдельно лежал листок с напечатанным текстом, там были номера прибывающих московских поездов и расписание встречающего автобуса до пансионата. «Ничего себе, нас еще и встречать будут», – удивилась Шура. Открыла узкий белый конверт. Там были билеты туда и обратно. И две бумажки по сто рублей. «Какой же он хороший все-таки!» – подумала Шура.

До отъезда осталась неделя. Засуетились, собираясь. Ольга Николаевна срочно шила им сарафаны и шорты. Нелька принесла свой югославский купальник и соломенную шляпу с широкими полями.

– Да у меня есть купальник, Нелька. Зачем мне твой?

– Что это за купальник! У меня бикини. Цековский пансионат, там знаешь, какая публика! А ты в закрытом купальнике. Бери, бери – пока дают, может, мужичка какого-нибудь перспективного склеишь, – засмеялась Нелька.

– Да ну тебя! Кто про что, а у тебя одно на уме. Не нужны мне никакие перспективные…

– Ага. В монашки запишись, Лазарева. Целый год от учебников головы не поднимала и на отдыхе расслабиться не хочешь. Приедешь, я займусь твоей личной жизнью.

Заехала попрощаться тетя Надя. Привезла пирожки и жареного цыпленка в дорогу. Целовала Оленьку, давала советы Шуре – панамку с ребенка не снимать, на солнце долго не сидеть, в воде с ребенка глаз не спускать.

– Знаю я все, знаю, – смеялась Шура.

Настроение у нее было прекрасное, хотелось скорее сесть в поезд и уехать. Думала спросить тетю Надю, как прошла свадьба, а потом решила, что не стоит. Что ей эта свадьба, расстраиваться только… А она на море едет! Наконец погрузились в такси, помахали тете Наде и поехали. В машине Шура спросила:

– Мамуль, может, я договорюсь, чтобы раскладушку поставили, и ты к нам приедешь?

– Нет, Шурочка, отдыхайте сами. А я в августе отпуск возьму, будем с Оленькой в Останкино гулять.

Устроились в купе, расцеловались с мамой и поехали. Добрались без приключений и на встречавшем их микроавтобусе подъехали к главному входу пансионата. Кроме них в автобусе была еще одна пара средних лет, Шурочка видела их в поезде, ехали в одном вагоне. Оформили быстро, выдали пропуск на вход, направление в столовую и ключ. Когда зашли в комнату на втором этаже, Шура даже зажмурилась – неужели не сон? Широкая стеклянная дверь на балкон была открыта, и прямо перед ними – море синее-синее до самого горизонта. Она была на море два раза. Один раз в Адлере с отчимом и мамой, а второй раз – на Азовском, в пионерском лагере от его работы. Но сейчас казалось, что такой красоты она никогда не видела. Внизу до самого берега парк. Повсюду необычно яркие цветы, обилие роз, дорожки выложены плиткой, белые скамейки, какая-то ажурная беседка вдалеке, фонтан в центре цветника. На широком балконе стояли два плетеных кресла и такой же круглый столик. Оленька прилипла к балюстраде, рассматривая сквозь перекладины невиданную красоту.

Шура вернулась в комнату, хотелось скорее распаковать чемодан и бежать на море. Но и внутри было так красиво, что не хотелось уходить. Да, это, конечно, не пансионат на Клязьме! Две кровати светлого дерева, на тумбочках настольные лампы, телефон. На комоде телевизор. Занавески, покрывала, обивка на креслах, ковер – все в тон, спокойного бежевого и шоколадного цвета. Неужели целых три недели они будут жить здесь? На столике цветы, ваза с фруктами и красивая открытка с видом. Шура взяла ее, на обратной стороне текст – «Приятного отдыха, дорогие гости! Администрация». «Вот уж действительно приятно», – подумала Шура и стала распаковывать чемодан, доставая и развешивая в стенной шкаф вещи. Шкаф находился в коридорчике перед входом в комнату, а когда Шура открыла дверь напротив, то оказалась в просторной ванной комнате. Своя ванная! Не раковина в номере, как было у них на Клязьме, а целая ванная. И какая! Бежевая сантехника и даже биде. Зеркало во всю стену, а на полке две стопки белых полотенец. «А я везла такую тяжесть», – подумала она и позвала Оленьку умываться и переодеваться.

Так начался их отдых, похожий на сказку, удивляя Шуру каждый день чем-то новым и очень приятным. Столовая оказалась больше похожей на ресторан, с белыми скатертями и накрахмаленными салфетками. Она следила, чтобы дочка ела аккуратно над тарелкой. Жаль было запачкать такую скатерть. И вытирать Оленьку белоснежной салфеткой не хотелось, но бумажных не было видно. Они сидели за столиком с той самой парой, которая ехала с ними в вагоне. Оленька сразу подружилась с тетей Лизой и ее мужем, охотно рассказывая им свои новости. А они удивлялись, как она хорошо говорит, аккуратно и самостоятельно ест. И какая воспитанная, спокойная девочка… Рассказывали про своего внука – чуть постарше, но кормят с ложки и с уговорами. И капризный, чуть что – в слезы. Шурочка просто молодец, что так много занимается с дочкой. И ей было приятно это слышать. Симпатичные люди. Кормили очень вкусно. Все блюда были украшены и подавались, как в ресторане. Выбор был большой, заказывали накануне по меню. На каждом столе стояла ваза с фруктами, но отдыхающие не особенно их ели. Соседи тоже с безразличием относились к этому изобилию, возьмут иногда несколько черешен или сливу. И Шура не знала, сколько можно взять, а фруктов очень хотелось, тем более что рынок был довольно далеко и ехать по жаре с ребенком – целая проблема. Пока однажды официантка Таня не сказала им, припозднившимся с обедом: