Елена вдруг поняла, что подруга впервые обсуждает с ней своего мужа, и удивилась:

– Я никогда не видела графа, но мне всегда казалось, что ты счастлива.

– Я очень хотела полюбить Эдмона, ведь мне было шестнадцать, а ему – двадцать два, да только муж в моей любви никогда не нуждался. Мы бываем вместе по паре недель в году, он делает мне ребёнка и вновь уезжает в свой полк. Мы женаты пять лет и совершенно не знаем друг друга. Я, например, прекрасно образованна, отлично разбираюсь в политике, наслаждаюсь беседами с дипломатами всей Европы, но мужу мои таланты не нужны. Я знаю, что в Италии, где сейчас стоит его полк, у него есть любовница, от которой тоже родились дети, и все в нашем кругу считают это нормальным.

– А ты-то как к этому относишься? – осторожно спросила Елена.

– Я ничего другого в жизни не знала, все вокруг меня всегда имели внебрачные связи. Моя мать до сих пор заводит молодых любовников, а ещё пять лет назад она была любовницей Талейрана. Сам дядя, хоть когда-то и принял сан, всегда путался с жёнами своих друзей. Что мне со всем этим делать? Я хотела бы жить просто, когда всё ясно и правильно, но, как видно, мне не суждено.

Елена призналась:

– Знаешь, а я ведь – уездная барышня, и раньше с подобным никогда не сталкивалась. Вокруг меня всё всегда было однозначно: мама любила отца, а он – её…

Доротея грустно улыбнулась:

– Ты просто засиделась в деревне, а жизнь познаёшь только теперь.

Графиня взглянула на часы и заторопилась. Ещё раз предупредив Елену, чтоб та до аудиенции не выходила из дома, Доротея отправилась к себе.

В коляске Доротея наконец-то успокоилась. Каким же унизительным оказался разговор о спорном участке дядиной земли! Конечно, Элен и бровью не повела, когда соглашалась, она в жизни не видела ни Луары, ни своего нового замка – ей не о чем было жалеть. Но дело было вовсе не в земле и не в смешной цене, дело было в том, что дядя унизил саму Доротею. Неужели князю Талейрану так трудно сделать подобную безделицу бесплатно? Доротее очень хотелось дать старому интригану пинка под зад. Она хмыкнула, вспомнив шутку, пущенную когда-то Наполеоном. Император смеялся: Талейран так невозмутим, и, глядя в его лицо, никогда не догадаешься, что в этот момент кто-то дал ему пинка.

«Да уж, что есть, то есть. Дядиной выдержке можно только поучиться. Никто не знает ни его мыслей, ни его планов, ни его намерений – вот потому-то он уже полвека царит на вершине власти».

Впрочем, несмотря на всё уважение к персоне Талейрана, поквитаться с ним за перенесённое унижение хотелось до ужаса. Но как?..

Лакей открыл дверцу экипажа и помог Доротее выйти. Она успела лишь ступить на первую ступень крыльца, когда её окликнул знакомый баритон:

– Ваше сиятельство, погодите минутку!

К Доротее направлялся тот самый Василевский. С чего бы это ему понадобилось искать общества графини де Талейран-Перигор, не из любопытства же? Доротея лучезарно улыбнулась и дождалась гостя. Они вместе вошли в вестибюль.

– Дело в том, что у меня есть одно необычное дело к князю Талейрану. Я уже заходил сегодня, но мне сказали, что его светлости до вечера не будет, – объяснил Александр.

– Дядя в Лувре… – подтвердила заинтригованная Доротея.

– Так, может, вы передадите ему это письмо? – Василевский достал из кармана уже пожелтевший конверт со сломанной печатью, протянул его собеседнице и объяснил: – Однажды под Малоярославцем мне пришлось участвовать в атаке на лагерь противника. Мы не знали, что там как раз находился Наполеон, но гвардия сумела вырваться, и император ушёл с ней, хотя его архив остался в лагере. Основные трофеи забрали казаки – это был их рейд, а это письмо случайно завалялось у меня. К стыду своему, я лишь в вашем доме узнал, что министр Талейран и князь Беневентский – один и тот же человек.

Доротея смотрела на конверт и не верила своим глазам – титул и имя дяди были выведены уже знакомыми буквами с филигранными завитушками. Вот это да!.. Доротея вдруг поняла, что собеседник давно молчит. Не приведи бог, передумает! Она расцвела улыбкой, быстро спрятала письмо в карман юбки и пообещала:

– Я обязательно передам дяде. – И тут же, забыв о приличиях, полюбопытствовала: – А что там?

– Я не знаю… – растерялся Василевский. Не приходилось сомневаться, что граф действительно не читал письма.

«Ну надо же быть таким благородным, – расстроилась Доротея, – не приведи господь, ещё занудным моралистом окажется, вот тогда Элен и взвоет со своей любовью».

Впрочем, это был вопрос будущего, сейчас их ждали совсем другие дела. Хозяйка дома напомнила Василевскому о приглашении на ужин и распрощалась. Ровно через три минуты – столько ей понадобилось, чтобы добраться до бального зала, где уж точно не могло оказаться лишних глаз, – Доротея развернула письмо. Это было послание шпиона к своему начальнику, и этот агент находился в ближайшем окружении графа Прованского. Он сообщал о результатах переговоров Бурбонов с царем Александром осенью двенадцатого года.

– О-о-о!.. Вот так сюрприз!.. – восхитилась Доротея.

Ну надо же, такое везение! Оказывается, Талейран давно завербовал де Вилардена. Теперь Доротея не сомневалась, что у дядюшки имелся не один подобный рапорт, однако тот предпочел об этом умолчать. Ехидно подмигнув портрету Талейрана, его племянница заметила:

– Ну а теперь держитесь, ваша светлость! Посмотрим, как вы сохраните своё хвалёное самообладание.

Доротея аккуратно спрятала письмо за вырез корсажа, а потом с улыбкой покрутилась у ближайшего зеркала. Яркое солнце рассыпало блики на её чёрных волосах, а глаза сделало совсем прозрачными, настроение у Доротеи стало просто великолепным. А почему бы и нет, если дела пошли как нельзя лучше?

Полуденное солнце играло в позолоте капителей и высветляло алую обивку помпезной гостиной, но даже это не могло улучшить настроение расположившихся здесь людей. Де Виларден нагло развалился на диване, а Франсуаза заняла кресло напротив и теперь сухо излагала ему то, что смогла выяснить о маркизе де Сент-Этьен:

– Эллен действительно обвенчалась с вашим кузеном. Но самое главное, что свидетелем на этой свадьбе оказался маршал Ней, он же заверил завещание маркиза и стал его душеприказчиком. Поскольку маршал уже предложил свои услуги новой короне, и теперь он – один из самых влиятельных людей при дворе, оспорить сам брак вы не сможете. Остается лишь сравнивать даты венчания и дня рождения девочки. Но любой стряпчий вам подтвердит, что если ребёнок родился через семь месяцев после свадьбы, то никто не возьмётся оспаривать законность его появления на свет.

Барон поморщился и процедил:

– Я предложил этой русской мирное решение. Она отказалась. Не будем терять времени. Начинаем действовать. Надо подкупить прислугу и следить за каждым шагом этой самозванки.