Решив, что убедила Мари-Элен в справедливости своих поступков, Франсуаза продолжила:

– Как только князь Василий убьёт свою племянницу, барон от нас уже никуда не денется – я знаю, как шантажировать людей. Придётся де Вилардену жениться на тебе. Ты не будешь с ним спать – он предпочитает мужчин. К тому же барон немолод, и я обещаю, что через полгода после свадьбы его больное сердце окончательно откажет. Я получу в полную собственность свои заведения, а ты – французский титул и то богатство, которое так манит твоего пресловутого Виктора. При том имуществе и деньгах, которые ты унаследуешь, де Ментон в два счёта женится на тебе, и ты наконец-то станешь тем, кем должна была стать ещё до рождения своего сына.

– Мамочка, – воскликнула Мари-Элен, – поистине ты – великая женщина! Я сделаю всё, что ты скажешь.

– Ну, слава богу, дорогая, – обрадовалась Франсуаза. – Тогда начнём с того, что ты перестанешь выполнять все прихоти своего Виктора, а наоборот, станешь держаться с ним холодно и высокомерно. Поверь женщине, много лет торгующей страстью, ничто так не разжигает в мужчинах чувства, как равнодушие.

Полное равнодушное и абсолютная невозмутимость – в расшитом золотом придворном мундире, с непроницаемой миной на сухом лице князь Талейран выглядел небожителем. Рядом с ним Елена казалась себе маленькой глупой девочкой. Но отступать было некуда – министр иностранных дел Франции вез её на аудиенцию к королю. Елена волновалась до беспамятства: во рту у неё пересохло, а руки дрожали. Она сжала кулаки так, чтобы ногти впились в ладони. Похоже, помогло…

– Элен, вы меня не слушаете, – признав очевидное, Талейран философски заметил: – Не перестаю удивляться женщинам – решается их судьба, а они думают неизвестно о чём.

Признаваться в слабости Елене не хотелось, и она удачно вывернулась:

– Простите меня, ваше высокопревосходительство, я немного отвлеклась, представляла, как же изменился дворец после приезда сюда короля.

– Сняли портреты Бонапартов – вот и всё. Его величество не в том положении, чтобы заказывать себе новую мебель – король беден как церковная мышь, а Франция потеряла половину мужчин и нескоро оправится, да ещё придётся выплачивать контрибуции победителям. Так что ничего нового вы во дворце не увидите. – Привлекая внимание Елены, князь постучал пальцем по борту открытой коляски и строго сказал: – Но, хватит болтать о ерунде! Сосредоточьтесь на деле. Вы всё помните? Что вы должны сказать королю и что сделать?

– Я должна коротко рассказать о нашей с Арманом женитьбе, потом сообщить, что муж предупреждал меня о своём кузене и передал мне документы, которые сам получил от императора Наполеона. Затем я подаю бумаги. – Елена послушно повторила то, что Доротея вдалбливала ей сегодня всё утро.

Подруга несколько раз прорепетировала с Еленой все варианты развития беседы.

– Помни, короля женскими чарами не возьмёшь, ты должна выглядеть достойно, говорить спокойно и просить справедливости, – учила Доротея.

Для визита в Тюильри они выбрали единственное придворное платье, которое успела доставить мадемуазель Мишель – лёгкое, расшитое по подолу тонкими золотыми веточками, простое и элегантное. На шее Елены широкой полосой лежало новое бриллиантовое колье, а крупные, почти до плеч, серьги, покачиваясь, подчёркивали совершенный овал её лица.

– Отлично, – признала наконец Доротея, – просто, достойно и дорого. Мне нравится эта новая мода, нашлась хоть какая-то польза от этих стервятников – английских эмигрантов.

Подруга упомянула Англию, и Елена вдруг вспомнила о своём разговоре с модисткой.

– Ты знаешь, мадемуазель Мишель нашла в Британии нового поставщика готовых платьев, его зовут Штерн. Модистка сейчас перешивает на меня несколько изделий и говорит, что платья – необыкновенные. Совершенно новый стиль: силуэт простой, но всё дело в вышивке, она очень изящна – полная противоположность тому, что носили при Наполеоне. Я думаю, завтра их уже привезут.

– Любопытно, обязательно приеду посмотреть, – пообещала Доротея, – но сейчас тебе пора к королю.

Она довезла Елену до своего дома, а там передала на попечение дяди, и вот теперь маркиза де Сент-Этьен в сопровождении самого влиятельного человека в королевстве подъезжала к Лувру.

Встреча во дворце показала Елене весь масштаб влияния её спутника. Пока они шли к покоям короля, встреченные в бесконечных коридорах люди склонялись перед Талейраном, чуть ли не в пояс.

– Ваше высокопревосходительство, кто здесь король? – шепнула Елена своему спутнику.

– Не надо так шутить, дочь моя, – с интонациями бывшего епископа так же тихо ответил Талейран, – сейчас быть королем – занятие не из лучших.

Слуга подвёл их к дверям кабинета, а сам ушёл доложить о прибытии. Талейран бросил последний взгляд на Елену, зажавшую в руках объёмный шёлковый ридикюль с документами.

– Я вхожу первым, вы – за мной, – коротко напомнил князь.

Слуга распахнул дверь, и Талейран прошёл в кабинет, Елена двинулась за ним. Людовик XVIII сидел за письменным столом и при виде гостей тяжело поднялся, опираясь обеими руками на столешницу. Король был уже немолод, седина, как шлем, покрыла его крупную голову над высоким лбом. Впрочем, широкое лицо короля могло бы даже считаться красивым. Заметив мягкое, даже робкое выражение его глаз, Елена решила, что монарх, как видно, человек приятный, но сильной волей явно не отличается.

– Ваше королевское величество, – сказал Талейран, – позвольте представить вам Элен де Сент-Этьен, вдову покойного маркиза Армана и мать моей крестницы Мари – наследницы этого рода.

Елена присела в реверансе, а король, хромая, подошёл к ней.

– Рад вас видеть, мадам, поднимитесь и расскажите о своем деле, – король подхватил Елену под локоть и повёл к дивану и креслам, окружившим стол с фигурными бронзовыми ножками. – Садитесь, мы с князем готовы выслушать вас.

– Ваше королевское величество, я – русская княжна, и мой будущий муж увидел меня в нашем имении под Москвой. Поскольку я осталась сиротой, маркиз провожал меня в Вену к тёте, чтобы передать на её попечение. Арман хотел жениться на мне после войны, но перед боем, из которого он мог не вернуться живым, маркиз настоял на нашем венчании. Мы поженились, и Бог, услышав наши молитвы, послал нам дочь. Провожая меня в Париж, муж передал мне своё завещание и также предупредил, что у него есть враг – его двоюродный брат. Арман имел доказательства, что именно этот человек выдал революционным властям всех их общих родственников, чтобы остаться единственным наследником имущества всего рода. Эти доказательства были получены моим мужем от императора Наполеона, тот не скрывал, что кузен Армана был его шпионом в Англии.

Король побледнел, его полные губы задрожали, а на глаза навернулись слёзы.

– Позвольте, мадам, для таких заявлений нужны не слова, а веские доказательства, – заявил он. – Я знаю лишь одного родственника де Сент-Этьенов, жившего в Англии, это барон де Виларден, но этот дворянин не мог совершить подобных гнусностей.