В воздухе взвихривались осколки стекла и деревянные щепки.

Полиция потеряла вертолет с четырьмя людьми.

Густав вспомнил, как посыпались искры, когда лопасти винта врезались в кран.

Словно рассыпающая искры волшебная палочка.

Сдерживая слезы, он назвал имена коллег, предположительно погибших.

– Третья и четвертая группы на подходе, но вы должны начать штурм сейчас. Террористов надо взять или обезвредить, – распорядился Янус.

– А Йона? – спросил Густав. – Что случилось с Йоной?

– Он не выходил на связь с тех пор, как прибыл на место. Придется исходить из того, что он мертв.

– Я не могу понять, есть ли там заложники…

– Потери среди гражданских неизбежны, – перебил Янус. – Подкрепление уже в пути, но вы должны сделать все, чтобы остановить террористов здесь и сейчас – вот окончательный приказ.

Густав закончил переговоры по рации; пытаясь дышать спокойно, он посмотрел на людей рядом с собой. Джамаль закусил нижнюю губу, Август, как всегда, зевал, а взгляд у Сонни был пустым, как у боксера.

Адам стоял на коленях и, плача, вставлял в карабин новый магазин. Его старший брат Маркус был бортмехаником. За минуту до того, как вертолет сбили, он направлял веревку и следил, чтобы все опустились на берег.

– Итак, – начал Густав и опустил приклад карабина, – мы получили окончательный приказ арестовать или обезвредить террористов.

– Когда будет подкрепление? – спросил Джамаль.

– Оно уже в пути, но мы должны начать штурм сейчас, – ответил Густав. – Адам, ты останешься здесь.

Адам провел ладонью по лицу, посмотрел на него и покачал головой.

– Я с вами, – хрипло сказал он. – Со мной все в порядке.

– Я все же думаю, что тебе лучше остаться.

– Я вам понадоблюсь, – настаивал Адам.

– Тогда пойдешь четвертым, а я замыкающим, – распорядился Густав. Внутри перекатывалось недоброе предчувствие. – Джамаль, возьмешь руководство на себя, поведешь группу.

– О’кей.

– Не рискуйте, думайте на триста шестьдесят градусов, вы это умеете, давайте!

Джамаль поднялся и, пригнувшись, побежал по горящей траве к лодкам, махнул товарищам, призывая следовать за собой, и оказался в тесном пространстве между двумя рядами роскошных парусников.

Словно единый организм, они продвигались вперед, проверяя все углы. Осмотреть яхту было трудно, времени изучить карту местности уже не оставалось. За спинами бойцов вздымались горящие суда и языки пламени от горящего вертолета. Огонь давал дополнительное освещение, но в то же время приводил все в движение. Пламя отражалось от металлических деталей, большие тени дрожали на остовах судов и бросались из стороны в сторону.

Где-то перед ними прятался снайпер, но понять, насколько хорошо он их видит, было трудно. Может, они отчетливо проступают на фоне огня, а может, сливаются с судами и чернотой земли.

Густав заставил себя не думать о только что погибших товарищах; надо быть предельно сосредоточенным и действовать четко.

Группа, пригнувшись, двигалась по узкому проходу. Бойцы рутинно целились в углы, проверяли линии огня.

Густав обернулся и быстро проверил участок у них за спиной. Земля под лодками была сухой, мусор заметало внутрь, за штаги и подпорки.

Запах дыма становился все сильнее.

Высокое пламя блестело на касках бойцов.

Внезапно Джамаль сделал знак остановиться, еще пригнулся и положил левую руку на правое предплечье: знак, предупреждавший о близости врага.

Джамаль не мог сказать наверняка, но ему показалось, что краем глаза он заметил чье-то лицо.

Сердце билось болезненно сильно.

Он осторожно опустился на колено и заглянул под каркас судна. Может быть, он видел просто отсвет огня на белом штурвале.

Джамаль положил палец на курок, осторожно продвинулся вперед, быстро осмотрел то, что было рядом с поцарапанным передним краем киля.

Через нагромождение подпорок и балок виднелось похожее на ангар строение из жести и желтый вилочный погрузчик.

Кто-то двигался совсем рядом, под соседней лодкой.

Черная кошка прокралась мимо, и палец Джамаля дрогнул на курке.

Хлопья сажи и искры дождем опадали на землю между поставленными на опоры судами.

Густав держался последним, он видел, как Джамаль продолжал двигаться вперед. Ему захотелось крикнуть, чтобы тот проверил правую сторону.

Джамаль смотрел налево. Мокрое пластиковое покрытие моталось на ветру, вода с тикающим звуком капала на землю.

Внезапно возле здания сверкнули два глаза. Джамаль молниеносно навел оружие и увидел в прицел лицо.

Кто-то охнул позади него. Это Адам споткнулся о выступающую балку дна. Дуло металлически ударилось об опору.

Джамаль не понял, как вышло, когда палец отказался от импульса обхватить курок. От прилива адреналина кровь стала ледяной: он сообразил, что чуть не убил старуху с вязаньем.

Джамаль схватился за белый штурвал и выдохнул.

Густав обернулся и еще раз проверил местность позади группы. Огонь разгорался, куски горящего пластика, треща, падали в воду. Резкий порыв ветра рванул за собой пламя, занялись еще несколько судов.

Джамаль знаком показал бойцам двигаться дальше, и Густав бросил взгляд мимо обеих пар и дальше, в сторону парковки. С левой стороны стоял в бурьяне ржавый остов машины. Из мотора торчали чертополох и побеги деревьев.

Адам что-то прошептал, вынул магазин, посмотрел на него и снова вставил с клацающим звуком.

Мужчина в черном спортивном костюме внезапно выскочил из своего убежища позади автолома.

Сонни среагировал быстро, сделал шесть выстрелов.

Грудь мужчины разорвало, кровь брызнула в воздух, левая рука повисла на рукаве куртки, а потом захлестнула его горло, словно шаль, когда он, падая, повернулся.

В ту же секунду Джамаль опустился на землю. Он лег на бок, словно отдохнуть.

Густав не видел, что происходит. Сонни, пригибаясь, побежал к нему, когда перед ними сверкнуло дульное пламя.

Звук выстрела был коротким, но оглушительным.

Пуля попала Сонни прямо в лицо и вышла из затылка. Густав видел, как кровь брызнула на Адама. Каска Сонни съехала; когда убитый падал на землю, еще звучало эхо выстрела.

Густав бросился на землю и перекатился под огромный парусник. Ноздри заполнил запах сухой земли и высохшей травы. Густав, извиваясь, пополз вперед, к бетонному цоколю возле носа корабля, и положил оружие.

От тела Сонни исходило шипение и словно бы легкий писк.