– Отец, я за него не выйду!

Лоуренс стукнул кулаком по столу – да так, что подпрыгнула чернильница.

– Неужели ты серьезно думаешь, что это я выбрал его тебе в женихи?

– Но тогда… почему?.. – пробормотала Кэролайн.

– Потому что я видел его в Карлтон-клубе, и он практически угрожал, что если я не приглашу его на обед, то он погубит твою репутацию, распространив про тебя кое-какие слухи. Сказал, что из достоверного источника известно, что тебя застали в довольно компрометирующей ситуации на балу у Барроу.

Кэролайн судорожно сглотнула. Можно было не сомневаться: «достоверным источником» являлась леди Рэндалл.

– Что именно сказал тебе Хамби?

– Что тебя обнаружили наедине с лордом Хантингтоном. И это не все. Он говорит, что Хантингтон посещал этот дом ночью и вошел как вор – через вход для прислуги.

Кэролайн снова сглотнула. Кровь застучала у нее в висках. Почувствовав, что пол уходит из-под ног, она ухватилась за спинку стула. О боже, кто-то видел Джеймса!

– Сядь! Проклятье! Да сядь же!.. – Голос отца доносился до нее как будто издалека.

Но тут сильные руки подхватили ее и помогли устоять.

– Это правда, дочь?

Не в силах вымолвить ни слова, она кивнула.

– Боже мой, дитя, что ты наделала?

– Это не то, что ты думаешь, отец. – По крайней мере, инцидент в доме действительно был не тем, что он предполагал.

– Правда? – В его голосе отчетливо слышалось недоверие. – Хамби сказал, что готов на тебе жениться, несмотря ни на что. И сказал, что будет молчать, если ты выйдешь за него замуж. И ты, дочь, примешь его предложение, ясно?!

– Отец…

– Ты выйдешь за него – или я выкину тебя из дома. Я не хочу слушать твои оправдания. Слишком поздно!

– Лучше я выйду замуж за дьявола.

– Глупая девчонка! Хамби и есть дьявол! Ты сама уготовила себе такую судьбу.

Джеймс повертел в руках мейсенскую статуэтку, изображавшую птичку, и вернул ее на место, на полку над камином. Откашлявшись, он проговорил:

– Полагаю, что Энтони уже достаточно поправился и может ехать. Пора нам возвращаться в Трент-Холл.

Бабушка подняла глаза от книги. Нина, сидевшая рядом с ней, не могла сдержать улыбку. Уж лучше вернуться в деревню, чем сидеть прикованной к вдовствующей маркизе.

– Вам еще рано уезжать, я не здорова. – Бабушка вцепилась скрюченными пальцами в подлокотники кресла.

– Тогда будет лучше, если вы поедете с нами.

Улыбка Нины померкла. «Бедная девочка…» – подумал Джеймс со вздохом. Он прекрасно ее понимал. Бабушка была настоящим тираном, но что он мог поделать? Ведь очень может быть, что вдовствующая маркиза действительно больна…

Старуха ударила тростью по ковру.

– Я хочу умереть здесь, а не в глухой провинции, где больше домашних животных, чем порядочных людей!

– К чему эти разговоры о скорой смерти? Бабушка, да вы нас всех переживете…

В комнату вошел дворецкий, державший перед собой серебряный поднос с визитной карточкой.

– Лорд Торнтон желает знать, дома ли вы, милорд.

Маркиз взял визитку и повертел ее в пальцах. Интересно, чего хотел от него лорд Торнтон? Бросив карточку обратно на поднос, Джеймс сказал:

– Проси, Мендерс.

Дворецкий наклонился к нему и тихо сказал:

– Я не уверен, что вы действительно захотите его видеть, милорд. Джентльмен находится в дурном расположении духа.

Джеймс пожал плечами. От Торнтона можно было ожидать чего угодно. Все знали, что он не из тех, кто заботится о хороших манерах.

– Предупрежден – значит вооружен, Мендерс. Спасибо. Пусть заходит.

Дворецкий поклонился и вышел.

– Хантингтон, – проговорила бабушка, – ты знаешь, что граф – кузен мисс Лоуренс?

– Да, знаю.

Минуту спустя в комнату вошел лорд Торнтон и сразу же направился к Джеймсу.

– Хантингтон, чертов подонок! Я сверну тебе шею и получу от этого огромное удовольствие.

– Когда мы последний раз встречались на ринге, я, кажется, задал вам хорошую трепку, – заметил маркиз.

Граф усмехнулся.

– Это верно. Но тогда мы дрались по боксерским правилам, а теперь все будет по-другому.

– Немедленно прекратите это! – Бабушка стукнула палкой по полу. – Вы же оба пэры, а ведете себя как простолюдины.

Джеймс повернулся к бабушке и Нине, Торнтон сделал то же самое. Они совсем забыли о присутствии женщин. Карие глаза сестры были широко раскрыты, и они смотрели на Торнтона как на леденец, который ей ужасно хотелось бы лизнуть. Уже только поэтому Джеймсу хотелось изуродовать красивую физиономию графа – чтобы она не казалась такой привлекательной глупой девчонке.

– Извините, леди Хантингтон! – воскликнул Торнтон и вежливо поклонился. – Я не заметил, что мы с вашим внуком не одни. – Он повернулся к Джеймсу: – Предлагаю выйти на улицу.

– Бабушка, Нина, пожалуйста, извините нас. – Джеймс расправил плечи и почувствовал, как они напряжены.

– Неужели ты собираешься выходить с этим негодяем? – проворчала пожилая леди.

– Нет, я попрошу вас и Нину выйти из комнаты.

– Я не собираюсь…

– Бабушка, выйдите немедленно!

Старуха надулась, но все же встала и, стуча палкой, пошла к выходу. Нина следовала за ней. На пороге сестра обернулась, чтобы закрыть двустворчатую дверь, и облизнула губы, оглядывая Торнтона с ног до головы.

– Нина, вон!

Дверь со стуком закрылась, и маркиз невольно вздохнул. Эта девчонка доведет его до смерти, если только Энтони со своими выходками не уложит его в гроб еще раньше.

– Торнтон, в чем, собственно, дело?

– Речь о моей кузине Каро, если ты не знаешь.

– Кэролайн?

– Разумеется. Если ты, конечно, не совратил еще какую-нибудь мою родственницу.

Джеймс похолодел.

– Боже, о чем ты говоришь? – Он схватил Торнтона за руку.

– Сегодня вечером я навестил своего дурака-дядю. Он готов отдать Каро за лорда Хамби.

– Но Хамби – свинья, он не достоин слизывать грязь с ботинок Кэролайн. И уж тем более жениться на ней.

Граф резко отстранил руку Джеймса.

– Да, согласен, он свинья. Но кто-то сказал ему, что у вас с Каро было тайное свидание в отдельной комнате на балу у Барроу. Более того, Хамби сказал, что ты приезжал ночью в дом ее отца.

Это Летиция! Чтоб ее черти забрали!