Во время перерыва на ланч я поискала его на улице, но Лукасанигде не было видно. Однако я все равно ничего не сказала ни родителям, никому-то еще. Вчера вечером Лукас говорил, что верит мне, а это значило, что и ядолжна в него верить. Даже придя на химию и не увидев Лукаса в классе, ясказала себе, что нужно верить.

Сразу после урока ко мне в коридоре подошел Вик, с трудомпытаясь вести себя с обычной небрежностью.

— Эй, помнишь, как ты однажды пробралась в нашу комнату?

— Да, как раз перед Рождеством. — Я прищурилась. — А чтотакое?

— Как по-твоему, можешь проделать это еще разок? С Лукасомпроисходит что-то странное, а он не говорит, что случилось. Я и подумал — есликто может уговорить его сходить к доктору, так это ты.

К доктору? О нет!

Я в ужасе схватила Вика за руку:

— Пошли к вам! Скорее!

— Уже идем. — Он пошел в сторону спален мальчиков, украдкойоглядываясь, словно нас преследовали. — Не паникуй. Это не похоже на аппендицитили что-то в этом роде. Лукас просто странно себя ведет. Точнее, более странно,чем обычно.

После исчезновения Эрика все были настороже, поэтомупроникнуть в комнаты мальчиков оказалось довольно сложно. Вик проверял каждыйкоридор, дожидался, пока горизонт очистится, а потом неистово махал мне руками.Тогда я вбегала в коридор и пряталась в углу, а Вик шел в следующий.

В конце концов мы справились, и я вошла в их спальню.

Лукас лежал на кровати, прижав руки к животу. Он поднял наменя взгляд, я увидела в нем удивление, а потом облегчение. Он был счастливвидеть меня, несмотря ни на что, и я так обрадовалась, что не смогла сдержатьулыбку.

— Эй, — сказала я, опускаясь рядом с ним на колени. — Животболит?

— Не думаю, что дело в этом. — Он закрыл глаза. Я смахнулапрядку волос с его вспотевшего лба. — Вик, выйди на пару секунд, а?

— Не вопрос. Главное, не забудь привязать галстук на ручкудвери, если вы тут чем-нибудь займетесь. Обычно я только «за» порнушку, но...

— Вик! — хором воскликнули мы.

Он вскинул вверх обе руки и, ухмыляясь, попятился.

— Ладно, ладно.

Как только дверь за ним закрылась, я повернулась к Лукасу:

— Что случилось?

— Сегодня с самого утра... Бьянка, я слышу абсолютно все.Все, что происходит во всей школе! Разговоры, шаги, даже когда кто-то пишет.Ну, перья скрипят по бумаге. Все ужасно громко. — Все это было мне так знакомо,что по спине пополз жутковатый холодок. Лукас прищурился, словно свет слишкомярко бил ему в глаза. — И запахи тоже усилились. Все стало... преувеличенным,что ли. Это просто невыносимо.

— Со мной тоже такое случилось после того, как я тебяукусила.

Лукас замотал головой:

— Да при чем тут укус? В прошлый раз я ничего такого нечувствовал. Проснулся у миссис Бетани, голова немного кружилась, и все.

— Больше одного раза, — прошептала я, вспомнив слова мамы. —Невозможно стать вампиром, пока тебя не укусят больше одного раза.

Лукас рывком сел и оперся спиной на металлическую спинкукровати.

— Стоп, стоп. Я не вампир. Я еще жив!

— Нет, ты не вампир. Но теперь ты можешь стать вампиром. Этовозможно. И раз уж такое возможно... может быть... может быть, твое тело уженачало изменяться.

Он поморщился:

— Ты шутишь, да?

— Я бы ни за что не стала шутить такими вещами!

— Ну а можем мы все повернуть назад? Исправить, чтобы я нестал вампиром?

— Не знаю! Я вообще не знаю, как это происходит!

— Как это ты не знаешь? Разве у тебя нет какой-нибудь книжки«Вся правда о...» обо всем этом?

Лукас опять намекал, что мои родители скрыли от меня важныесведения; меня это по-прежнему раздражало, но теперь я с ужасом подумала, чтоон может оказаться прав.

— Они рассказывали, как я стану вампиром. Готовили меня кмоему собственному превращению, а не к твоему.

— Ясно, ясно. — Он ободряюще положил мне ладонь на руку, и ярасстроилась из-за того, что Лукас должен утешать меня, хотя сам напуган ирастерян. — Вообще мне очень непросто со всем этим справляться.

— Значит, нас уже двое.

Почему до сих пор мне даже в голову не приходило, как мало яразбираюсь в жизни вампиров? Я никогда раньше не думала, что об этом следуетспрашивать. Может быть, родители ничего не скрывали от меня специально; может,они просто ждали, когда я буду готова. Тут меня осенило: вероятно, это и былаосновная причина, по которой они настояли на моей учебе в академии «Вечнаяночь»! Они, наверное, пытались подготовить меня к тому, чтобы я узнала всюправду.

Если дело в этом, они добились того, чего хотели.

— Я попытаюсь что-нибудь выяснить. В библиотеке навернякадолжны быть книги. Или спрошу кого-нибудь, кто не станет ничего подозревать,может, Патрис. Балтазар, конечно, все расскажет, но он сразу догадается, что яопять тебя укусила. Он, может, и не скажет ничего моим родителям, а может, инет, если решит, что это для нашего же блага.

— Только не рискуй, — предупредил Лукас. — Как-нибудь давыясним.

Выяснить правду оказалось труднее, чем я думала.

— Видишь, как просто? — Патрис была так счастлива, когда япопросила ее обучить меня искусству педикюра, как будто я собиралась платить ейза частные уроки. — Завтра поменяем цвет лака на что-нибудь более подходящее ктвоей коже. Этот коралловый выглядит немного слащаво.

— О, здорово. В смысле — это будет здорово. — Я как-то нерассчитывала на то, что теперь мне до конца учебного года придется постоянноперекрашивать ногти на ногах, но если я сумею что-нибудь выяснить, оно тогостоит. И я начала: — Должно быть, в прежние времена было сложно поддерживатьсебя в форме — ну, средство для снятия лака и все такое.

— У нас не было лака для ногтей, чтобы его снимать. Но тогданавести на себя лоск было непросто. Здорово помогал тальк. — Патрис вздохнула,и на ее губах заиграла улыбка. — Туалетная вода. Ароматические саше инадушенные крохотные платочки, которые можно было засунуть за лиф платья.

— И это привлекало парней? — Она кивнула, и я рискнула пойтиеще дальше: — И тогда можно было их... ну, укусить?

— Иногда. — Тут ее лицо изменилось, и на нем появилосьвыражение, которого я никогда не видела у Патрис: гнев. — Мужчины, которых явстречала, не были франтами, знаешь ли. Они были аукционерами. Покупателями. Ибалы, которые я посещала до войны между штатами, были балами для октаронов[4]. Ты, наверное, даже не знаешь, кто это такие, а?