потребления. Ведь могли же большинство соцстран наладить их выпуск. Правда, им не пришлось биться в таких тисках трудностей, как нам. Сразу после войны недавние союзники приняли так называемую программу “Ко­ком”. Цель её была в том, чтобы запретить поставки Советскому Союзу тех товаров, которые могли бы помочь нашей экономике сделать технологичес­кий рывок.

И нашей стране, разорённой и сожжённой от западных границ до Волги, пришлось рассчитывать только на себя, создавать всё самой: от иголок до ра­кет. Мы создали. И стали второй экономикой мира. Чтобы перечислить толь­ко названия товаров, которые выпускал Советский Союз, потребуется много книжных страниц. В том числе такую продукцию, которую с удовольствием покупали экономически развитые страны. В СССР было отличное станкостро­ение, эффективное машиностроение, атомная отрасль, ракетостроение.

В этом отношении характерно признание американского президента Джо­на Кеннеди. В специальном послании конгрессу США в январе 1963 года он сказал: “Советское образование — лучшее в мире. Мы должны многое из не­го взять. СССР выиграл космическую гонку за школьной партой”. Советский Союз входил в число 5 стран мира, которые могли строить самолёты от чер­тежа до готовой машины. То есть в самолётостроении был полный цикл. Авиа­парк СССР занимал 40 процентов от всего количества самолётов в мире. Страна была исчерчена авиалиниями вдоль и поперёк: от маленьких посёлков до больших городов.

Одно это говорит об уровне развития государства.

А то галоши... Почти тридцать лет живёт сегодняшняя Россия на прежде накопленном багаже, продавая только нефть, газ, уголь, открытые в боль­шинстве “производителями галош”.

Но вернёмся к “Известиям”. На “летучках” у нас всё чаще разгорались споры, как я говорил, не столько о качестве материала, сколько о том, как он отражает — правильно или неправильно — те тенденции и пути, по которым на­до двигаться стране.

Поскольку “летучки” наши стенографировались и рассылались собкорам по Союзу, а те, в том числе и я, давали их читать и местным коллегам, то вну­тренняя жизнь “Известий”, позиции журналистов газеты освещались доволь­но широко. Не говоря уже о том, что “Известия” выходили в то время снача­ла восьмимиллионным, а затем — десятимиллионным тиражом каждый день. Я выступал против снесения всего и вся. И в “летучках” эта моя позиция от­ражалась.

Всё чаще стали возникать русофобские крики. Одним из инициаторов этой русофобии был заместитель главного редактора Николай Давидович Боднарук. Родом он, по словам Владимира Надеина, с Западной Украины. Являлся сотрудником КГБ. Отработав собкором “Комсомольской правды” в одной из социалистических стран, вернулся в Союз и через некоторое вре­мя стал заместителем главного редактора у нас. Русофобия не всегда звуча­ла открыто. Но она выпирала в правках материалов, в оценках публикаций. Я, естественно, выступал против таких подходов, и это фиксировалось в сте­нограммах наших “летучек”.

Чем дальше, тем активнее я включался в политическую борьбу не только в газете, но и за её пределами. В начале 1989 года началась подготовка к вы­борам в народные депутаты СССР по новому закону. Эта подготовка вообще взбудоражила страну. Выборы должны были проходить на альтернативной ос­нове и при критическом наступлении на КПСС. Её представители на местах то и дело терпели поражение. Я в этот момент стал вести “телемосты” с избира­телями на Центральном телевидении. Местный корреспондент в каком-нибудь городе вызывал какого-то человека, который рвался в кандидаты, я его пред­ставлял, давал возможность высказаться на всю страну. Зачастую этого бы­ло достаточно, чтобы ещё вчера безвестный человек, которого знало немно­го людей, сразу становился бешено популярным. Таким образом, когда про­шли выборы, у меня среди народных депутатов СССР оказалось десятка два моих “крестников”.

Межрегиональная депутатская группа

Весной 1989 года выборы состоялись. И я провёл мероприятие, за которое впоследствии переживал, страдал и до сих пор считаю, что, может быть, зря это сделал. Хотя помыслы были самые благие и развитие событий показало, что и без меня кто-нибудь это дело организовал бы. Видя по работе предыду­щего Верховного Совета, что главную скрипку в нём играют аппаратчики, а де­путаты лишь поднимают руки за подготовленные аппаратчиками проекты зако­нов, я решил каким-то образом поднять роль и активность депутатов. А как?

Это они должны решить сами. Я собрал группу избранных народных де­путатов в “Известиях”, чтобы они обсудили какие-то предстоящие возможно­сти своей работы, договорились, как координировать её. Позвал знаменито­го офтальмолога Святослава Николаевича Фёдорова, с которым был хорошо знаком. Не раз я поддерживал его во время избирательной кампании, обща­лись до неё, да и после тоже, когда он стал избираться в Госдуму первого со­зыва, а в 1996-м бороться за пост президента РФ. Вот был бы достойный пре­зидент! Но российскому и зарубежному ворью нужен был Ельцин.

А в 1989-м мы мечтали о нормальной демократии, то и дело повторяли ставшее лозунгом времени название моей статьи “К диктатуре Закона!”, спо­рили. Я как-то не сразу понял выгоду его затеи сделать плавучий госпиталь и проводить операции на корабле. “Ты хочешь распространять свой метод за рубежом, — говорил я ему (мы были на “ты”), — пусть строят капитальные клиники, будешь туда приезжать и работать, сколько надо”. “Ты не прав: что значит не приходилось считать большие деньги. Никто не будет строить доро­гой, с уникальным оборудованием госпиталь для эпизодических приездов иностранного специалиста. Значит, люди будут слепнуть. А корабль пришёл в Дубай, народ туда идёт, из других эмиратов приезжают. На судне оборудо­вание, как у нас в Москве. Можем стоять, сколько нужно. Потом отправляем­ся в другое место”.

Те, кто прошли через руки Фёдорова и его сотрудников, были потрясены. Почти ослепшие, они начинали видеть. Святослав Николаевич рассказал мне такую историю. Через несколько дней после одной операции, у него снова по­явился этот старик-пациент. Начал что-то рассказывать. Фёдоров вопроси­тельно посмотрел на переводчика. “Господин очень богат, — сказал тот. — Он обращался к разным врачам, никто не помог. А вы вернули ему глаза. Он го­ворит, что вас прислал Аллах”. Фёдоров улыбнулся и сказал: “Вообще-то ме­ня прислало советское правительство. Но если он так думает, я не возражаю”.

Святослав Николаевич погиб в 2000 году. Погиб нелепо. Возвращался на вертолёте из командировки в Тамбов. Думаю, многое не успев сделать. Его ищущая, талантливая натура всё время находила новое в методах лечения, в организации работы и жизни коллектива. Он организовал большое подсоб­ное хозяйство, которое кормило сотрудников, создал эффективную систему оплаты труда.

Но и осталось немало. Действует созданный им Межотраслевой научно-тех­нический комплекс (МНТК) “Микрохирургия глаза”. Теперь не надо ездить за лечением только в Москву. Подобные клиники образованы во многих городах.

Но главное — создана школа академика Фёдорова, выращены сотни