сказав, чтобы за другой порцией я приехала через день, выставила вон. Несмотря на то, что дверь ее выглядела тонкой да хлипкой, но достучаться до ведьмы не удалось, она ничего не слушала и больше мне не отвечала. Пришлось возвращаться домой несолоно хлебавши.

Когда у дома я отпустила возницу и уже спешила ко входу для слуг, мне опять почудился чужой взгляд. Вздрогнув, я огляделась по сторонам, но никого не заметила и, поежившись от неожиданно пробирающего до костей порыва ветра, поспешила в дом. Только войдя в темную гостиную, почувствовала себя спокойно и уверенно. Можно было, наконец, выдохнуть и отправиться спать.

— И где это моя мачеха бродит посреди ночи в сопровождении всего одной служанки? — тихий голос Кристофера заставил вздрогнуть. Он поднялся из кресла и шагнул в круг света, что отбрасывал подсвечник в руках служанки. — Может, мне удастся лишить вас прав на опекунство не из-за финансовых проблем, а из-за ненадлежащего приличной женщине поведения? — задумчиво произнес он, свет свечи отбрасывал на его лицо зловещие тени.

Глава 44

— И где это моя мачеха бродит посреди ночи в сопровождении всего одной служанки? Может, мне удастся лишить вас прав на опекунство не из-за финансовых проблем, а из-за ненадлежащего приличной женщине поведения? — спросил Кристофер.

Я вдруг посмотрела на себя со стороны: стою я такая в гостиной в грязных после похода в лес ботинках, в волосах веточки да листья запутались, в одной руке банка с кремом, которую непонятно как применять, в другой — подсвечник с огарком свечи, используемым ради экономии до последнего. На ногах с самого утра, вся в заботах о том и этом, каждой дочери внимание удели, о бизнесе договорись, от переписок с дамами, желающими меня у себя в гостях принять, голова пухнет: там хотят видеть молодых перспективных невест и жениха, сям меня как визажиста. Платье еще это чертово, и ведьма от сотрудничества отказалась — хоть волком вой. Сейчас бы на постель повалиться, не раздеваясь и даже без мытья, потому что мытье — это не в душик с горячей водой сбегать, а велеть слугам воды нагреть...

— Как же я устала, — тихо выдохнула я.

— Что? — опешил Кристофер, а потом будто встряхнулся и нахмурился: — что, устали по любовникам посреди ночи бегать? Я не дал вам денег на вашу любимую Зоуи, так вы другой источник нашли, не подумали, как ваша репутация скажется на Трис и Фло?! — с каждым словом он будто заводил сам себя все сильнее.

— Подержи-ка, — я резко сунула ему в руки крынку с кремом и подсвечник.

Крис замер, разглядывая свою ношу с недоумением, я же медленно прошагала к ближайшему креслу. Сбросила с себя плащ и закинула на спинку, после чего рухнула на мягкие подушки почти со стоном. Двигаться не хотелось, даже говорить я уже устала. Чуть собравшись с силами, я с огромным усилием воли заставила себя наклониться и освободить ноги от надоевших ботиночек. Поставила ноги в тонких чулках прямо на ворсистый ковер и едва не застонала от удовольствия.

— Что... что... что вы... — Кристофер почти заикаться начал от моего неподобающего поведения.

— Задолбалась я, — выдала я совершенно неприлично и просторечно. — Замучилась, Крис. Ты думаешь, мне легко? — я все же поднялась на ноги и уперла руки в бока, застучала босой ногой по полу. — Думаешь, мне все подают на блюдечке с голубой каемочкой? Я старая усталая женщина, черт побери, на моем попечении четверо детей и море проблем!

— Четверо?! Как это четверо?! — опешил Кристофер.

— Зоуи, Патрисия, Флоренс и ты, — по пальцам пересчитала я. — Четверо.

— Я не ребенок! — голос его сорвался на последнем слоге от возмущения.

— А ведешь себя, как дите неразумное! — рыкнула я. — Только черное и белое, никаких полутонов. Эгоистично до безумия!

— Я! Да я ради Трис и Фло...

— А ты считаешь, это не эгоизм? Ты на самом деле служишь не их интересам, выполняешь не их желания. Ты к ним относишься, не как к живым людям с собственными желаниями, а как к объектам. Любимым, требующим заботы, но объектам без собственной воли. И это тоже эгоизм. Ты вокруг людей-то не видишь, одни функции. Я понимаю, что ты меня ненавидишь, но я ведь ни разу за все время, что ты здесь живешь, не давала тебе повода сомневаться в том, что я все делаю для дочерей. Для всех трех дочерей, не делая между ними никакой разницы! Это только ты их делишь и устраиваешь конфликты. Я не сделала ничего предосудительного, — повторила я.

— То есть вы считает, что это нормально — ездить куда-то посреди ночи без сопровождения? Кто и что об этом должен думать? Особенно в свете слухов!

— Я ездила по делам, — оборвала его я. — И, если бы ты вел себя по-взрослому, то ты по-взрослому бы на это и отреагировал.

— Это как же? — все же поставив банку с кремом и подсвечник на стол, Крис картинно скрестил руки на груди.

— Элементарно! Не придумывать, чего нет, не набрасываться на усталого человека посреди ночи с подозрениями, оскорбительным подозрениями, я хочу заметить, — подняла палец, делая лишнее ударение на своих словах. — Просто спросить надо: «а где ты была»? Неужели это так сложно?!

— И где же ты была? — ухмыльнулся Крис. — Давай, я же горю желанием послушать ложь о твоих «делах»!

— Не веришь мне — спроси у служанки, это же элементарно! — возмутилась я, указывая рукой на девушку, которая так и осталась в комнате, ведь никто из нас ее не отпустил.

Крис сощурился. Я развела руками. Он нахмурился. Я закатила глаза.

В конце концов парень все же не выдержал:

— Хорошо. Скажи, где была твоя госпожа?

— Так... нельзя же... говорить такое... неприлично!.. — залепетала служанка и зажала рот рукой.

Крис победно сверкнул глазами, а мне захотелось побиться головой об стол:

— Джейн, скажи немедленно, где мы были! — рявкнула я, я слишком устала, чтобы пытаться вести себя в рамках местного общества.

— Но, миледи, это же... что же скажут...

— Если ты сейчас же не скажешь моему пасынку чистую правду, я тебя завтра же уволю и без рекомендаций, — прошипела ядовитой змеей.

Девушка тихо