– Глупости какие. – Диана силком подняла Василису на ноги, стянула с нее куртку и сапожки и подтолкнула в сторону ванной. – Одежду в стиральную машинку запихнешь, и не торчи там долго, ужин уже готов, тебя только и ждали. Андрей-то кто знает, когда явится, я ему еду на работу передала, зять повез… Давай, детка, не раскисай, все поправимо.

Василиса хотела сказать, что ни хрена это не поправимо – начиная от машины, которая помогала ей зарабатывать и которая превратилась в кучу металлолома, и заканчивая тем, что ее родной брат сделал то, что сделал. И сидел на стуле в кабинете у капитана Семенова, и глядя на Василису с ненавистью, которой она не ожидала, плевался словами, и из этих слов получалось, что она, Василиса, предала всю семью, потому что – ну, подумаешь, барахло увели, чего между своими не бывает? А она же и так богачка, вон машина у нее, и деньжата водятся, а им ни копейки не дает, а ведь может! Вот он и увидел этот грузовик, а внизу машину Василисы – он в ломбард ходил, чтоб телефон сдать, трубы горели, и как тут удержаться было? А она снова, предательница, полицию навела на родного брата, но зато теперь у нее машины нет, и пусть теперь попробует, как оно, когда денег нет.

И Василиса понимала, что бесполезно ему говорить о том, что ни он, Руслан, ни остальная семья – не инвалиды, и что могли бы работать, и зарабатывать, и не пить… Но нет, не могли, потому что другой жизни не видели и не понимали. И Василиса, глядя на посиневшее лицо брата, мысленно удивлялась тому, как она сама не стала такой же, как они все. И что, вполне возможно, мать была права, и она, Василиса, похожа на дедушку, который строил дома и со смертью которого их семья скатилась в то, что есть сейчас, потому что собственного разумения насчет обустройства жизни у них не оказалось.

И что теперь делать, Василиса не знала.

– Подумаешь, машина.

Это Тина просочилась в ванную и держала полотенце, глядя куда-то в одной ей ведомое пространство.

– Другой-то нет теперь. – Василиса засопела и тихо заплакала. – Она хорошая была…

– Возьмешь мою. – Тина подала Василисе полотенце. – Она до сих пор на стоянке аэропорта, поедем туда и заберем, и таксуй себе на ней. Вот проблему нашла!

Василиса удивленно уставилась на Тину.

– Машина?!

– Ну да. – Тина вздохнула. – Я в тот день паршиво себя чувствовала и не рискнула сесть за руль, потому и взяла такси, а свою машину оставила на подземной парковке аэропорта, у меня там есть свое место. А потом просто о ней забыла, но сейчас вот вспомнила.

Как можно было забыть о машине, Василиса не понимала. Ей самой часто снились кошмары о том, что ее машинку украли. Или что она едет – и видит, как сейчас во что-то врежется, и давит на тормоз, а он не работает… Но хуже всего был сон, где ее машинка вдруг превращалась во что-то непонятное, и Василиса пыталась на этом непонятном ехать, а сидеть неудобно, и педали не там, и не едет эта конструкция вообще, потому что она игрушечная.

А тут вот так запросто – забыла о машине, а сейчас вот вспомнила.

– Поужинаем и поедем. – Тина оглянулась на ошарашенную Василису. – Давай переодевайся, там Аленка сделала запеканку. Я даже помогала ей, представь.

Василиса мигом выскочила из ванной. Перспектива получить новую машину, пусть даже на время, воодушевила ее. Это значит, что завтра она сможет снова работать, просто поставит гребень и рацию, и все. А потом накопит денег и купит новую машину, или эту у Тины выкупит, если она согласится.

Запеканка оказалась вкусной, но Василиса глотала куски, почти не жуя.

– Какая необходимость ехать сейчас? – Диана была очень рада, что Василиса повеселела. – Завтра утром можно…

– Проверю аккумулятор, за столько дней-то что там? Да и проедусь, привыкну. – Василиса втиснулась в куртку. – Тина, ты где?

– Одну минуту, я только ключи найду. А, вот они, есть.

Тина быстро оделась, и они, сопровождаемые вздохами Дианы, выскочили за дверь и побежали вниз по лестнице. Внизу их уже ждало такси – сам Маркович приехал, чтобы сопроводить девушек в аэропорт, не поленился тащиться через весь город.

– Это, что ли, подружка твоя?

– Ага.

Маркович в упор рассматривал Тину, но она словно не замечала этого. Ей не давало покоя воспоминание о блюде на клетчатой скатерти. Что-то с ним не то, но что?

– Молодец, девушка. – Маркович отъехал от обочины и выруливал со двора. – Раз такие дела и ты даешь нашей Василисе свою машину, я тебе свой телефон дам, ежели какая проблема образуется – звони, мы, таксисты, народ дружный, и своим всегда поможем.

– Спасибо. – Тина кивнула. – Ничего особенного, машина же все равно стоит без дела.

– Не каждый так поступит.

Тина пожала плечами – она понятия не имеет, как именно поступит каждый, так что об этом толковать? Такси ехало в аэропорт, откуда она сотни раз улетала в мир, где яркие огни, уютные города, чистые площади и улицы, которые дышали древностью, и сейчас Тина очень хочет сделать то же самое, вот просто взять и улететь, и пусть все эти ужасы, сгущающаяся тьма и странные воспоминания останутся здесь, а она улетит вот хотя бы и в Палермо, и в голове снова будет музыка, а вокруг люди, которые не будут вызывать у нее эмоций и которым не будет дела до нее самой.

– Стоянка у них оборудована неплохо. – Маркович поехал мимо ряда припаркованных машин. – Твоя-то где?

– Там, за колонной, предоплаченные парковочные места. – Тина достала из сумочки брелок с ключами. – Вот здесь остановитесь, пожалуйста.

Машина стояла на своем месте, словно Тина и не бросила ее на долгих три дня. Конечно, за такое короткое время аккумулятор не мог разрядиться, но нетерпение Василисы Тина понимала. Для нее самой это была просто машина, одна из четырех, обитающих в их гараже, а для Василисы это нечто, обладающее душой, позарез нужное и недосягаемое. И Тина радовалась, что может хотя бы так порадовать подругу после всего, что Василиса для нее сделала.

– Синий «фордик»? – Василиса даже подпрыгнула от радости. – О, я уже люблю его! Я буду очень его беречь, честное слово! Я его сфотографирую, чтобы вспоминать день нашего с ним знакомства!

Василиса выудила из кармана телефон и сфотографировала машину.

– Паршиво получилось, но это для истории.

Тина молча отдала ей ключи. Если Василисе нужно, пусть забирает машину, забирает насовсем, какая разница? Для нее самой это просто транспортное средство, а для Василисы – живое существо, которое можно любить.

Но думать об этом ей некогда. Проклятое блюдо с раскрошенным печеньем не выходит из головы, что с ним не так? Что может быть не так с блюдом для печенья?

– Я открою?

– Она твоя, делай что хочешь.

Василиса щелкнула брелоком сигнализации, машина радостно пискнула в ответ, подмигнув всеми габаритными огнями. Василиса открыла дверцу и снова сфотографировала машину. Довольно улыбаясь, она уселась на переднее сиденье, через секунду уж заурчал двигатель.