– Если только своею глупостью. Одни плащи с капюшонамичего стоят. А чудный возглас «жертва принята». Я еле сдержалась, чтобы незахохотать. Казимир оказался прав, граждане, больные на всю голову, просторядятся в чужие тряпки.

– Что это был за обряд? – нахмурилась Юлька.

– Откуда мне знать?

– Но ты ведь историк.

– К истории это никакого отношения не имеет.

– Но как же… были ведь огнепоклонники, разве нет?

– Были. Только при чем здесь обряд с голой девицей? Мынаблюдали чьи-то эротические фантазии, не более. А вообще атрибутика смахиваетна черную мессу, но распятия не было, а перевернутое распятие в черной мессевещь абсолютно необходимая.

Тут наконец подъехала машина, и нам на время пришлосьпрервать разговор.

– Куда едем, к тебе, ко мне? – спросила Юлька.

– К тебе ближе.

И мы отправились к ней. Если честно, я боялась, что и до ееквартиры не доеду, так меня мутило, мерное покачивание в машине толькоусугубляло мои страдания, и я попросила водителя остановиться еще до того, какмы въехали во двор Юлькиного дома.

На то, чтобы лечь и спать, я даже не рассчитывала, видя, вкаком возбужденном состоянии находится подруга, впрочем, я и сама вряд лисмогла бы заснуть. Поэтому, приняв по очереди холодный душ, мы устроились вЮлькиной кухне, выпили чаю с лимоном, и я почувствовала себя несколько лучше.

– Значит, это была не черная месса, – нетерпеливоначала она.

– Во время черной мессы молитвы читают на латыни,кажется, в обратном порядке, а здесь вовсе была какая-то тарабарщина. Опять же,во время черной мессы плюют на распятие и занимаются прочими гадостями. Кстати,твоих любимых тамплиеров обвиняли в тех же грехах. Еще и в содомии. А тызаходишься от восторга: воины Христовы, как это романтично… а у них в спальняхпо уставу свет постоянно горел, чтоб братия в грех не впадала.

– Это разумно, – заявила Юлька. – Я имею в виду,как профилактическая мера от содомии. Мужчины должны интересоваться толькоженщинами, я бы сказала, просто обязаны. Куда это нас занесло, подруга? –засмеялась Юлька, а я махнула рукой.

– Короче, то, что мы видели, полный бред, вообще ни начто не похожий…

– А этот символ?

– Про него ты уже спрашивала, – отмахнуласья. – Можно покопаться в энциклопедиях, но я уверена, что это такая жеерунда, как и весь обряд.

– Я тебя уважаю как историка, но всего ты знать неможешь.

– А я на это и не претендую. Говорю тебе, над намипросто издеваются.

– Скажи, – с заминкой начала Юлька, – астрашно тебе не было?

Я вздохнула.

– Было. Когда этот тип нож достал. Я приготовиласьорать «караул» и спасать девицу. Вот была бы картина.

– А я, признаться, слегка сдрейфила, когда он произнес«жертва принята». Как-то не по себе стало. Народ из этого подвала раньше насудалился, а девушка? Она ведь осталась лежать на алтаре.

– Полежала и встала. И отправилась душ принимать. Тамдолго не належишься, холодно. Кстати, почему холодно, что за подвал такой?Может быть, кондиционеры работали?

– Их было бы слышно. По-моему, нормальный подвал, еслиучитывать, что там каменная кладка, да еще сырость. У нас на даче в подполетоже холодно. Меня больше девушка беспокоит, – хмуро заметила Юлька.

– Не могла же она пойти вместе со всеми, надо соблюдатьочередность… – Вот как раз в этот момент мне и явилась следующая мысль. –Слушай, когда тот тип звонил мне и нес ахинею про четыре стихии…

– Ну, – кивнула Юлька, напряженно ожидаяпродолжения.

– Сначала он сказал: девушка пропала, затем что-то пропервую жертву, а потом про четыре стихии. Четыре стихии – это, похоже, вода,огонь, земля и воздух. Сегодня мы видели жертвоприношение огню…

– А первая девушка…

Мы уставились друг на друга.

– Юлька, все это чушь. Ты же сама видела: девицу наалтаре немного выпачкали кровью, против чего она не возражала. И потушили свечио ее конечности. Неприятно, согласна, но опять-таки это дело добровольное и ужточно не смертельное.

– А девушка пропала, – глядя куда-то в пол,произнесла Юлька.

– Девушка жива-здорова, просто дома не появляется.Скорее всего, этой ночью мы видели Лену Саблину.

– Не уверена. Ты обратила внимание: в ее квартире небыло ни одной фотографии.

– Там вообще ничего не было, кроме одежды.

– Вот именно. Такое впечатление, что все тщательноприбрали.

– Узнать, как выглядит Лена Саблина, не проблема. Уматери точно есть ее фотографии, и в клубе тоже. И она должна была предъявитькакие-то документы при устройстве на работу.

– Хорошо, наведаемся в клуб еще раз. Если наша Ленадемонстрировала сегодня свои прелести, я готова согласиться, что это дурацкийрозыгрыш. Буду очень признательна, если ты придумаешь сносное объяснение: комуи зачем понадобилось нас так разыгрывать.

– Не жди от меня чуда.

– Ладно, идем спать, – сказала Юлька,поднимаясь. – Завтра наведаемся в клуб.

Утром я никак не могла заставить себя подняться на работу.Голова болела, тело было ватным, и я решила: Вадиму придется сегодня обойтисьбез меня. Позвонила ему и поведала о своем скверном самочувствии. Онпосоветовал как следует выспаться, и мы простились.

Юлька часов в двенадцать уехала в редакцию, а я, сообразив,что больше не усну, отправилась домой. Не успела я войти в квартиру, как вдверь позвонили. На пороге я обнаружила Диму.

– Привет, – сказал он, и по голосу стало ясно:парень не в духе.

– Проходи, – предложила я и тут же вспомнила, чтона столе у меня наша с Юлькой объяснительная записка, которую мы оставили,отправляясь на свидание с неизвестным. Я заторопилась на кухню и растерянноогляделась. Записка исчезла. На кухне появился Дима, встал в дверях и спросил:

– Где ты была?

До этого мгновения я сама собиралась рассказать ему о нашемприключении, но его тон сразу же отбил к тому охоту.

– Я ведь говорила, Юля…

– Что Юля? – перебил он.