для Бога.

Я рассказал им про пятницы в нашем отделении. Игнат ничего этого не знал и периодически хватался за голову. Он попытался сказать, что видел несколько раз этого странного парня, который приходил по пятницам, но не понимал, что тот приносит наркотики. Я рассказал про Черного на полу, про дыхание у стены, про старика, про лампочку, про все.

– Правильно, – решительно сказал Леусь. – Мы поедем туда, отберем наркотики, уничтожим их. Богу это понравится, и Он нам поможет.

Мне стало немного страшно от того, что придется возвращаться в больницу. Даже не немного. Это было самое страшное место на земле. Я так прямо и сказал им об этом. Игнат тоже начал нервничать. Было видно, что он тоже боится туда возвращаться.

– Ха-ха, – рассмеялся Леусь. – Да вы религии не знаете совсем. Вы чего? Не понимаете? В пятницу Бога распяли, и Он в ад сошел. Не знали? И поэтому это особый день. В пятницу мы тоже в ад вернемся, возьмем с собой зло, потом уничтожим его. Так правильно будет.

Это была очень странная идея. Но она показалась настоящей, правильной и чуть ли не единственной. В том, что мы нашли этот путь, тоже представилось какое-то волшебство.

Мы решили провести эту неделю в разработке плана захвата наркотиков. Каждый вечер мы посвящали обсуждению всяких деталей и даже несколько раз репетировали. Игнат играл роль того парня в капюшоне, мы подходили к нему у забора больницы, отбирали сумку с наркотиками и убегали в сторону моста. Иногда Игнат не выдерживал и начинал смеяться.

Тогда репетиция срывалась и мы начинали играть в песни. За эти дни мы спели все вообразимые песни, причем по несколько раз.

– Так, но этого мало, – сказал Леусь. – Нам же еще надо узнать, где она живет, ведь так?

– Кто живет?

– Ну, как кто? Оксана твоя. Мы-то с Богом поговорим, но потом-то самим тоже надо будет что-то делать. К ней подойти-то тебе надо будет. Понимаешь?

– Понимаю, но боюсь как-то.

– Ну, прежде чем бояться, надо найти, где она живет. А для этого мы все пойдем в твою старую школу и попробуем узнать, где она раньше жила. А там нам скажут, где ее сейчас найти. Вот и все. В жизни все просто.

Как ни странно, все оказалось действительно просто. Мы поехали в тот район Минска, где находились моя школа и старый дом. Леусь дал нам кое-какую свою одежду, правда, она болталась на мне, ведь он был достаточно полным. Я не стал заходить вовнутрь, не захотел, чтоб меня видели старые учителя. А уже через двадцать минут появились Леусь и Игнат с сияющими лицами.

– Вот и все. Вот ее адрес, – улыбаясь, сказал Леусь. – Все, она там живет. Сразу после пятницы, прямо в субботу и пойдем к ней.

Некоторый страх перемешивался с неописуемой радостью. Это казалось настолько необычным, настолько переворачивающим всю мою суть… Ведь все и вправду могло измениться уже совсем скоро. Это не умещалось в голове, не умещалось даже в сердце. И когда я был среди этого тусклого света, то ведь думал, что все… А теперь иное, теперь настоящее, теперь жизненное. И люди вокруг показались такими открытыми, такими благими, какими я раньше их никогда не видел. Это как внезапное изменение мира, как бы мир становится дневным, озаренным невидимым светом вместе с людьми и даже животными. И когда стоишь в таком мире, то не можешь простить себя за мысли, что когда-то тебе не хотелось жить. Ведь надо было подождать совсем немного, всего несколько дней… И все изменилось. Тусклая пятничная лампочка поменялась на чудесное солнце, а лица и дыхание у стены на тепло самых дорогих на свете людей.

В пятницу я проснулся очень рано, на улице еще было темно. Пролежал несколько минут, прокручивая в голове сегодняшний сценарий, как услышал, что из коридора раздаются странные звуки. Там был Леусь. Он суетился вокруг старой тумбочки, выбрасывая из нее какой-то хлам и протирая ее сверху влажной тряпкой.

– Доброе утро, – удивленно сказал я.

– А, Андрюха, ты уже встал? – сказал он, ни на секунду не отрываясь от своего занятия.

– Что ты делаешь так рано? Чего не спишь-то?

– Ох, Андрюха, ну и повезло же тебе. Будет жена у тебя. А она хоть красивая? – он с особым усердием продолжал протирать тумбочку.

– Кто?

– Ну, Оксана, кто же еще.

– Да, она очень красивая.

– Везет людям.

Тут у меня родилось странное подозрение насчет этой тумбочки. Сначала я его отогнал, но его усердие все же заставило задать этот вопрос:

– Леусь, скажи, мы эту тумбочку с собой в больницу сегодня повезем?

Он бросил тряпку и подскочил ко мне. Его глаза блестели.

– Ну и везет же тебе, Андрюха, – сказал он, улыбаясь. – Будет жена красивая. Я тебе сейчас все расскажу. Только ты мне ответь сначала на один вопрос. Но только честно.

– Хорошо.

– Ты веришь, что я в религии хоть немного, но разбираюсь? Да и не немного, вообще говоря? – он пристально смотрел на меня.

– Верю.

– А что ты скажешь, если тебе скажет кто, что Леусь ничего в религии не понимает?

– Скажу, что это неправда, – вздохнув, сказал я. – Что он понимает и что дядя его был священником. Правильно?

– Да, все правильно. Я сейчас все расскажу. Буди Игната, пусть он все слышит, я сейчас все расскажу.

Я разбудил Игната. Мы взяли стулья и сели в коридоре. Леусь сидел на полу, облокотившись на эту тумбочку.

– Ну вот, слушайте. Как вы думаете, почему я сегодня встал в пять утра и стал чистить эту тумбочку?

Игнат рассмеялся. Не рассмеяться было трудно из-за серьезности, с которой Леусь говорил об этом.

– Не знаем, рассказывай, – я сделал знак Игнату, чтоб он не смеялся. Было видно, что Леусь хочет рассказать что-то важное.

– Ну так вот, сегодня я увидел сон. А вы знаете, как в народе говорят – с четверга на пятницу сны сбываются? Народ-то, он не дурак, у людей сны сбывались, вот они и стали так говорить. И вот вижу я дядю во сне. Он стоит такой строгий, с крестом большим на шее. И говорит: «Вы все правильно делаете, Богу нравится. Бог послал меня сказать, что все правильно. Только у вас алтаря нет. Помнишь мою старую тумбочку? Она и будет вам алтарем». И тут я понимаю, что все дело