К тому же Ива и правда много времени проводила в желтой зоне. И по случайно услышанным обрывкам разговоров — «патогенез», «атрофия стриатума», «еще лет пятнадцать» — Петер понял, что те медицинские тесты в ее интернате что-то все-таки выявили.

У сержанта Хольта была карта, по которой он нашел вход в лабораторию прямо из города, и сразу же заставил их подключить прожекторы. Петер считал, что достаточно было бы и фонариков, но спорить, конечно, не стал. Хотя от синеватого света было неуютно. Хольт вдобавок раздал всем респираторы — здоровенные, ярко-желтые, и теперь они все напоминали стаю каких-то мультяшных собачек.

Лаборатория была огромная, а террористы постарались на совесть. Петер сразу понял, что торчать под землей им придется не один день, и загрустил.

Для Ивы устроили почти уютное рабочее место с матрасом из пеноблоков, на котором удобно было лежать. Улыбнувшись им всем троим, она закатала рукав и подставила руку сержанту Хольту.

Петер уже много раз видел, как это происходит. Ее тело вытянулось, будто сведенное судорогой, а потом обмякло, и тут же он почувствовал ее присутствие в своей голове. Самый лучший момент каждого дня.

Петеру было не по себе от осознания, что где-то поблизости могут быть Измененные. Конечно, они давно умерли. Это понятно. Разумеется, живых Измененных тут нет. Но вот у них в школе говорили, что в теории они могли жить лет по двести. Вдруг кого-то из них тот взрыв все же не убил?

Райнгольд не любил темноту — не боялся, нет, но после того, как несколько недель провел в темноте, пока ему не сделали новые глаза, без света ему было не по себе.

Андрюс неуютно чувствовал себя в замкнутых пространствах.

Но, как только Ива подключилась к ним, страх исчезал. Каждый раз, стоило ей попасть в его голову, не оставалось ни страха, ни злости, ни зависти. Только спокойное мерцание и запах яблок. Всегда почему-то это был запах яблок.

Оставив Иву неподвижно лежать, Хольт подошел и по очереди разблокировал им все, что военные техники встроили в их тела.

Она не должна была идти в армию, подумал Петер, сдвигая первый камень и не чувствуя его веса. Ни в армию, ни в «Дом жизни» на границе пустошей. Она не такая девушка. У нее должен быть свой дом, и свой сад, и кухня с деревянным полом, чтобы она стояла босиком, пока режет яблоки для пирога, и чтобы обязательно кто-то все время забегал и спрашивал: «Мам, ну скоро уже?»…

Генератор накрылся утром третьего дня. Хольт настаивал, чтобы они не выключали чертовы прожекторы даже на ночь, но спать так, конечно, было невозможно, и очень кстати пришлось, что у Хольта с собой был запас аналептиков. Отдых им был не нужен, работа шла быстро, правда, никаких Измененных они так и не нашли. Техника была — ни Петер, ни Райнгольд, ни даже Андрюс не смогли понять, что это, но Хольт велел упаковать все в ящики и забрать с собой. Они занимались этим, пока Ива спала, завернувшись в спальный мешок, как в кокон, и усилители были отключены. В одном из кабинетов нашлись жесткие диски — их они тоже забрали. Днем они чувствовали подземные толчки, но в лаборатории ни один камень не шевельнулся. И только под утро, когда землетрясение давно закончилось, по полу прошла дрожь, потом послышался звук падающих камней, какие-то хлопки — словно воздушные шары взорвались. А потом сверху сорвался кусок стены и прихлопнул генератор. Стало темно.

— Выходим, — тут же сказал сержант Хольт. — Все на выход, быстро.

Райнгольд подхватил Иву на руки — она даже не проснулась, так сильно устала за день. В темноте сориентироваться оказалось непросто. Подсвечивая себе фонариком, чувствуя нарастающий страх, Петер нашел один из выходов, но оказалось, что обвал заблокировал лестницу. Зато совсем рядом нашлась трещина в потолке, через которую было видно серое рассветное небо.

— Выходим здесь, — принял решение сержант Хольт. — Будите Перович. Какого хрена, где ее респиратор? Ладно, к черту.

Ива с трудом пришла в себя. Петер видел ее глаза — темные, словно радужки вообще нет. В глазах плескался страх, и ему тоже было страшно. Но они с Райнгольдом все равно подсадили ее, встав один другому на плечи, а потом вытащили ящики. Надо было теперь так же переправить наверх Андрюса и сержанта Хольта, а потом вылезать самим. Но тут стало понятно, что с Ивой что-то не в порядке. Она вдруг упала на колени, согнулась, словно от сильной боли, издав какой-то утробный вой, от которого волосы встали дыбом.

— Ива! — позвал Петер. — Тебе плохо? Подожди, я сейчас!

Он начал было вылезать, уцепившись за край трещины, как вдруг почувствовал в голове знакомое мерцание. Это была Ива, вот только запаха яблок не было. И спокойствия не было. Был только ужас, темный, липкий, который обволакивал внутренности, словно черная масляная пленка, прожигал дыру в груди. Петер чувствовал, как Ива сгорает изнутри в этом ужасе и сжигает всех, до кого может дотянуться, как рассыпаются на части Андрюс и Райнгольд, и Ива тоже, и нет больше яблочной девушки, и сам он вот-вот исчезнет. Потому что невозможно сопротивляться своему медиатору — а Ива все еще было его медиатором, пусть теперь вместо спокойного мерцания она создавала в его сознании черную воронку, пропасть, в которой не было ни дна, ни света, ни воздуха.

Он очнулся, когда уже совсем рассвело, и несколько часов просто сидел на одном месте, обхватив голову руками и не двигаясь, пока его не нашел сержант Хольт. Дорогу до военной базы он не запомнил.

Зато он помнил, как в желтой зоне, в одной из этих гигантских операционных, увидел тела Андрюса и Райнгольда. Он, правда, не сразу понял, что это тела, — перед глазами все расплывалось, и даже успел обрадоваться, но затем заметил, как фигуры в белом, почему-то светящиеся и похожие на ангелов, снимают с них импланты, и тогда-то он и понял, почему импланты им больше не понадобятся.

Слух тоже вернулся не полностью, но голоса доктора Эйсуле и доктора Ланге он узнал. Они снова ругались, правда он улавливал лишь обрывки этой ссоры.

— …говорила вам, что нельзя так интенсивно нагружать…

— …нестабильная нейроактивность…

— …я вам еще в прошлый раз говорила, но тот случай вас так ничему и не…

— …прошлая группа показала…

— …это вам не расходный материал…

— …их импланты установят следующим…

— …даже если