они жить не могут без имплантов, и где вы возьмете столько добровольцев…

— …главное — подчеркнуть, насколько положение модификантов лучше, чем…

— …вы за это ответите…

— …медикаментозная кома, пока не поймем…

— …а девочку вам не жалко?!

Это они про Иву, понял Петер, но тут один из ангелов приблизился и к нему.

Стойте, я же еще жив, хотел сказать Петер, но не смог, а потом на лицо ему опустилась прозрачная маска.

Когда он пришел в себя в следующий раз, в его палате был сам полковник Валлерт.

— Ты молодец, сынок, — сказал он. — Цера никогда не забудет того, что вы для нее сделали.

— Что случилось? — едва смог спросить Петер.

Взгляд полковника стал совсем тяжелым.

— Возрождение Нации продолжает убивать наших солдат даже сто лет спустя. Сработала одна из старых ловушек террористов, наши ученые сейчас разбираются с этим. Мне жаль твоих друзей. Что ты помнишь?

— Почти ничего, — ответил Петер. — Ива, наш медиатор, она… С ней что-то произошло.

Он, как мог, описал то, что видел и чувствовал, пока Ива сходила с ума и убивала их.

— Что потом? — спросил Валлерт, кивнув. — Что еще ты помнишь после того, как ловушка сработала?

— В основном темноту. Еще помню, что было очень больно. Значит, Ива, Андрюс, Райнгольд, они?..

— Мне жаль, — повторил полковник Валлерт, положив руку ему на плечо. — Ты ни с кем не должен обсуждать то, что произошло. Эти сведения не должны попасть к нашему врагу, к террористам из «Ин урма Эва».

— Так точно.

Петер попытался сесть, но руки двигались как-то странно. В плечах что-то мешало и болело, и, извернувшись, он увидел металлические пластины и сетчатую кожу. Такие же импланты были у Райнгольда. Может быть, эти же самые.

— Ты получил ранение, — сказал полковник, заметив его взгляд. — Разумеется, ты будешь приставлен к награде. Как и твои погибшие сослуживцы.

За них некому будет получить эти награды, подумал Петер. Ни у кого из нас нет семьи. Никому и дела нет до того, как они погибли. Ива никогда не будет смеяться, резать яблоки, никогда не выйдет в сад, чтобы позвать детей ужинать…

Он прикрыл глаза, чтобы не начать плакать прямо при полковнике, а когда открыл их снова, его уже не было.

Вскоре оказалось, что в отделении появились еще двое, которые теперь тоже пытаются освоиться с имплантами, проходя через все то, через что он сам проходил несколько месяцев назад. Он мог бы помочь им, подсказать что-то, но заставить себя общаться с ними не мог. Черная маслянистая пленка, которая покрыла его изнутри в Вессеме, никуда не желала деваться. И не было Ивы, чтобы помочь ему от нее избавиться. Вместо Ивы теперь была другая девушка, и никакого запаха яблок. Ему каждый раз словно нож втыкали в голову.

Но потом он понял, что это даже к лучшему. Она не Ива, ни капельки на нее не похожа, но будь они похожи — он бы не выдержал. А так — можно тренироваться, выполнять приказы. Держать себя в руках. Получать новые и новые импланты.

Так и было, пока не появилась вторая девушка. Она тоже не была похожа на Иву. Внешне — двух менее похожих людей еще поискать. Ива — невысокая, темноволосая, улыбчивая. Гибкая, как ивовый прутик. Красивая. Нежная. И эта девушка — высокая, почти как он сам, широкоплечая, с короткими белесыми волосами, резкая в движениях, грубоватая. До первой медиаторской сессии он ничего такого и не замечал. Да и потом — не было запаха яблок, не было мерцания. Но был тихий шелест, и чувство, которое он испытывал рядом с Ивой — что рядом с тобой кто-то близкий. Что у тебя есть семья.

Глава 15

— Так что это была какая-то ловушка, одна из тех, что оставляли тут войска Возрождения Нации. Если бы не это… Тебе не о чем беспокоиться.

Я кивнула.

Мне совершенно точно было о чем беспокоиться.

По дороге в лагерь картинка в моей голове собиралась, как пазл. Полковник Валлерт точно знал, что лаборатория принадлежала Альянсу, и врал Петеру и этим его друзьям, как их там. И с их помощью получил часть оборудования и, по всей видимости, записи доктора Лукаш, те, что хранились в электронном виде. Теперь, когда доктора Эйсуле с ее правилом про безнадежных и умирающих куда-то задвинули, герр доктор сможет развернуться — вряд ли кто-то из отделения Дале откажется принимать импланты, слишком им надоело быть мальчиками для битья, слишком долго все вокруг подчеркивали, что солдаты без модификаций — это солдаты второго сорта.

Но что они собираются делать дальше? В чем я участвую?

Ведь закон, основанный на Манифесте Феникса, никуда не делся, и ограничения, налагаемые нашим собственным мозгом, тоже.

Коди уже искал меня и очень удивился, что мы с Петером вернулись все мокрые. За те полчаса, что нас не было, все перезнакомились и теперь жгли общий костер. Ханнеле оставили в покое — оказалось, что у нее в Северном Союзе остался жених. Биргит разделывала топором здоровенное сухое бревно и пела — голос у нее оказался хоть и низким, но очень приятным. Детлеф болтал о чем-то с незнакомым парнем. Раздался рев раненой гиены — это Талеш смеялся на чьей-то шуткой. Я мало знала об армии и учениях, но это уже была атмосфера какого-то летнего лагеря. Может быть, так и надо?

Следующие несколько дней я так и этак крутила в голове все, что узнала. С Петером я на эту тему больше не разговаривала, и ни с кем другим тоже.

Карим говорил, что наши тренировки по последовательному переключению между бойцами — это тренировки для всех участников. Кураторы должны действовать слаженно и эффективно, не просто не ошибаться, выполняя распоряжения начальства, а делать все наилучшим образом. Солдаты должны учиться взаимодействовать с нами, понимать нас, воспринимать информацию. И тренироваться надо каждую свободную минуту.

Так что почти все время я проводила в медицинском куполе. Нас разбили на группы, в которых мы работали постоянно — как сказал Карим, чтобы лучше адаптироваться. Мне не повезло — Коди оказался в группе Эрики, не знаю, как она сумела добиться своего. И повезло одновременно — в моей группе были Детлеф и Талеш и не было ни Рейниса, ни его приятеля, который напоминал мокрый картон, ни Каукса.

К обычным тренировкам, которыми сержант Хольт изводил нас на базе и в которых мне тоже приходилось участвовать, добавилось ориентирование на местности, маскировка и прочая беготня