Убийцы поужинали в трактире при гостинице, стараясь не привлекать к себе внимания, что удавалось им без всякого труда – деньгами они не сорили, одеты скромно (на грани нищебродства). На лицах они удерживали тоскливую обреченность неудачников, так что даже трактирные шлюхи, готовые исполнить свое грязное дело за мелкий ломаный серебреник, обошли их своим потным вниманием, приняв парней за совершенно непригодных для обольщения сельских придурков, случайно забредших в гостиницу после неудачной торговли либо поиска работы. Что убийцам и было нужно.

Лучшая маскировка – быть на виду и быть как все, не выделяясь из общей массы, а общая масса горожан и была именно такими – серыми, нищими, убогими неудачниками. Богатые и успешные не останавливаются в дешевых гостиницах, они ищут чего-то поинтереснее, это уж такой закон жизни.

Ушли в комнату сразу после того, как съели жидкую, не очень удобоваримую похлебку с кусочками ячменной лепешки – самое дешевое блюдо в этой таверне. Что тоже доказывало, насколько убоги и нищи эти двое молодых мужчин, не сто́ящих ничьего особого внимания.

Простыни оказались серыми, и кое-где виднелись плохо отстиранные потеки – то ли крови, то ли грязи, но Леван и Хесс были неприхотливы, а кроме того, при их профессии или, скорее, при их образе жизни не предполагалась брезгливость. Главное – это выполнение задания, достижение цели, и если для того нужно весь день просидеть в яме с дерьмом, задыхаясь от вони и теряя сознание от ядовитых газов, значит, так тому и быть. Издержки профессии, не более того. Бывает и хуже. Хуже всего участь приписных крестьян или рабов на галерах: безнадега и ранняя смерть.

Положив котомки со снаряжением возле кроватей, оба легли и тут же задремали, сквозь сон прислушиваясь к шуму в трактире. Как только шум поутихнет, можно идти «на работу». Оба привыкли к такой жизни – спать вполглаза учат с самого раннего детства, как и сразу же отучают храпеть во сне. Как отучают? С помощью магов-лекарей, конечно. И с помощью болезненной операции на связках, навсегда убивающей опасный для лазутчика храп.

Обычно посетители трактиров расходятся около полуночи, последние посетители. Кто-то идет в комнату, которую снял, кто-то бредет домой, шатаясь и всем своим пьяным обликом завлекая уличных грабителей, выходящих на свою ночную охоту. При удачном стечении обстоятельств каждый из ночных охотников «собирает» денег достаточно, чтобы прожить на них несколько дней, а то и месяц, – если, конечно, гуляка не пропил все монеты, сидя за кружкой с вином, или их не вытащила из кошеля предприимчивая шлюха, ловкие и липкие руки которой уже успели обследовать тело жертвы. Напившихся в хлам гуляк в трактирах обычно складывали в специальную комнату, «мертвецкую», где они были в относительной безопасности. Но за всеми пьяницами не уследишь!

Наконец шум в трактире утих, и тогда Леван очнулся из полузабытья, которое сном назвать можно только с натяжкой, встал с кровати и толкнул Хесса в плечо. Через несколько минут они стояли возле окна, одетые в темно-серую, почти черную одежду, свободно свисающую с плеч, укрывающую под складками весь арсенал вооружения, который может понадобиться убийцам, – от метательных звездочек, намазанных паралитическим ядом, и коротких гибких мечей в ножнах, прикрепленных на спине, до коротких духовых трубок, выпускающих стрелы, отравленные ядом мгновенного, смертельного действия.

Впрочем, такое специфическое оружие было скорее данью традиции и применялось довольно-таки редко. По той причине, что такие вот стрелки или звездочки, будучи оставлены в теле жертвы, являлись своего рода доказательством существования гильдии убийц. Потому Братство настоятельно рекомендовало своим «теням» в первую очередь применять оружие, которое нельзя было бы сопоставить с Братством, а лучше всего, чтобы смерть «клиента» выглядела несчастным случаем и ничем иным. Тогда будет меньше вопросов и не последует никакого разбирательства от стражи – и Тайной, и городской.

Мягкие кожаные сапоги-чулки неслышно прошлись по черепице крыши, легкий прыжок на дерево услышал только бродячий кот, устроившийся в кустах напротив шелковицы. На всякий случай он убрался подальше от двух подозрительных тварей в черном, нарушивших его покой. Он страдал прогрессирующей паранойей, которая позволила ему дожить до преклонных по кошачьим меркам лет. Этот кот знал, что, если даже человек вроде бы не собирается тебя убить, он тем не менее готов на тебя напасть, а потому нужно как можно быстрее спрятаться или убежать, так определенно будет полезнее для кошачьего здоровья.

Того же правила придерживались и «люди в черном», легкими прыжками перемещающиеся из тени в тень, стараясь не попасть в поле зрения ночных грабителей или запоздавших гуляк. Впрочем, даже если бы те заметили этих порождений Тьмы, они никому бы ничего не рассказали, боясь, что их поднимут на смех: «Тени?! Пить надо меньше, болван!»

До нужного места добрались довольно быстро. Нужная гостиница, она же публичный дом, она же трактир, находилась с противоположной стороны базарной площади. Эта гостиница, почти ничем не отличающаяся от всех остальных – чище дешевых, грязнее самых дорогих, – была, если можно так сказать, «дворцом» для Хозяина, который владел еще и торговыми лавками, скупающими и продающими краденое, а также занимался продажей ворованных лошадей, которых тут же, на базаре, перекрашивали в другие цвета. Само собой, он получал дань и с десятков воров, воришек, грабителей и убийц, обитающих в степной «столице». Каждый, кто получал доход от своих преступлений, должен был платить Хозяину за возможность этим грязным делом заниматься и дальше. Иначе или покалечат, или убьют, или просто сдадут страже, чтобы незадачливый вор отправился служить империи на военные галеры. Впрочем, был и еще один путь – в рабы. Рабы ценятся во все времена, хотя иногда выгоднее не продать человека, а устроить показательную акцию, выпотрошив его и подвесив на столбе. Чтобы все знали, что будет с теми, кто не пойдет под пяту ночного хозяина города.

Когда Хесс и Леван «работали» на улице, такого не было. Хозяин набрал силу всего лет пять или семь назад, жестокостью, неразборчивостью в средствах и хитростью подмяв под себя весь преступный мир Ангора. До сих пор Братству и Хозяину удавалось не сталкиваться на улицах города, но их столкновение было неминуемо. Для одного города сразу две организации профессиональных убийц – это несерьезно.

Вообще же объединение большой группы преступников под единым руководством – случай для империи довольно-таки редкий. Такое не могло произойти нигде, кроме как в далеком от престола свободолюбивом степном городе, до которого рука императора дотягивалась с большим опозданием. В столице империи подобную организацию давно выжгли бы каленым железом. Как некогда попытались выжечь гильдию убийц.

Когда убийцы допрашивали сдавшихся наемника и чернокожего члена банды, они выяснили все, что было возможно, о Хозяине, о том, где его логово, а самое главное – узнали расположение постов охраны и схему комнат гостиницы. Судя по рассказам пленных, Хозяин отличался здравым смыслом и в своей деятельности применял многое из воинских умений. Со слов чернокожего, в молодости Хозяин служил в имперской армии. Был кем-то вроде капрала или сержанта, так что вполне себе нахватался верхов армейской выучки. Потому и дисциплина в его организации была едва ли не армейская.